Мирча Элиаде - История веры и религиозных идей. Том 3. От Магомета до Реформации

Обнародование работы «Principia» дало противникам Ньютона повод утверждать, что его «силы» — не что иное, как "оккультные свойства". Профессор Доббс признает частичную правоту критиков Ньютона, поскольку "силы в интерпретации Ньютона мало отличаются от скрытых симпатий и антипатий, описанных в оккультной литературе эпохи Ренессанса. В то же время Ньютон придавал силам онтологический статус, подобный статусу материи и движения. Данная эквивалентность, вкупе с количественным измерением силы, позволила механической философии превзойти мнимый "impact mechanism"" (p. 211). Анализируя ньютонову концепцию «силы», Ричард Уэстфол пришел к выводу, что современная наука возникла в результате слияния герметической традиции с механической философией . [715] Richard S. Westfall. Force in Newton's Physics. The Science of Dynamics in the Seventeenth Century, pp. 377–391; Dobbs, p. 211.

При этом "современная наука" демонстративно игнорировала или впрямую отвергала герметическое наследие. Иначе говоря, триумф ньютонопой механики привел к отрицанию его собственного научного идеала. В действительности, Ньютон и его современники стремились осуществить совсем другую научно-техническую революцию. Продолжая и развивая неоалхимическую традицию эпохи Возрождения, в основе которой лежало учение об искуплении Природы, столь различные мыслители как Парацельс, Джон Ди, Ян Амос Коменский, Андреэ, Фладд или Ньютон, видели в алхимической практике модель для осуществления не менее великой задачи, в первую очередь заключавшейся в усовершенствовании человека посредством формирования новой парадигмы знания. Своей целью они полагали интеграцию в нецерковное христианство герметической традиции и естественных наук, т. е. медицины, астрономии, механики. Данный синтез, по сути, предполагал полное обновление христианства, не менее радикальное, чем то, которое явилось следствием предшествующей интеграции в него платонизма, неоплатонизма и философии Аристотеля. Подобная реформа научной парадигмы, частично осуществленная в XVIII в., стала последней в христианской Европе попыткой овладеть "совершенным знанием".

Подобно индуизму, а также раннему и средневековому христианству, тибетская религия в своем расцвете представляла из себя уникальный синтез различных религиозных традиций — следствие длительного процесса ассимиляции и синкретизации. Еще несколько десятилетий назад западным ученым, впрочем, опиравшимся на тибетские документальные источники, религиозная история Тибета виделась исключительно борьбой автохтонной религии бон с пришедшим из Индии буддизмом — борьбой, закончившейся победой последнего в его ламаистской форме. Однако недавние научные открытия — в первую очередь, стимулированные изучением рукописей, обнаруженных в пещере Touen-houang (VIII–X вв.), — позволили убедиться, что картина была сложнее. С одной стороны, сейчас уже несомненно значительное влияние на духовную жизнь Тибета сложившейся до начала распространения в регионе буддизма исконной традиции, более древней, чем бон, о которой умалчивали последователи двух других тибетских религий.

С другой стороны, данные исследования выявили синкретичность, а также отчасти иноземное происхождение религии бон, следовавшей в первую очередь иранской и индийской традициям. Разумеется, доступные нам рукописные источники — достаточно позднего происхождения (тибетский алфавит был создан в VII в.) — и к тому же носят следы конкуренции между буддизмом и бон, а также перекрестных заимствований. Однако под покровом ламаизма и бон возможно распознать специфические черты исконной религии Тибета. Тибетские историки различают две духовных традиции — "религию богов" (lha-chos) и "религию людей" (mi-chos). "Религией богов" они именуют как буддизм, так и бон, в отличие от местной "религии людей".

Основным источником сведений о "религии людей" (gcug или chos, "обычай") служат «сказки», т. е. космогонические и генеаские мифы. Эти предания оглашаются во время свадебных обрядов, новогодних празднеств, различных состязаний в честь земных божеств и т. д. Как и во многих архаических религиях, ритуальное повествование мифов о происхождении социума, обычая или обряда актуализует преемство с мифической эпохой «первоначал», тем самым призывая удачу. [716] См.: Eliade. Aspects du mythe, в первую очередь, р. 33 sq. См. также: G. Tucci. Les religions de Tibet, p. 296 sq. Точный пересказ мифов о первопричинах "является религиозным действом, преследующим цель поддержания порядка в социуме, а также миропорядка в целом". [717] R.A. Stein. La civilisation tibétaine, pp. 163–165. «Чтобы актуализовать связь сообщества с богами и предками, необходимо в каждом случае вернуться к истоку того или иного обычая, причем повествование должно быть точным и достоверным. Так же и в ламаизме принято напоминать об истоке обряда и его мифологическом обосновании» (ibid., р. 165).