Барт Эрман - Иисус до Евангелий. Как обрывочные воспоминания нескольких человек превратились в учение о Господе, покорившее мир

Однако общины и не пытались осуществить точную реконструкцию. Они состояли не из историков, вознамерившихся выработать жесткие научные критерии и установить с их помощью, что Иисус говорил и делал. В большинстве своем это были простые верующие, которые слышали рассказы, давно бытовавшие в устной традиции: рассказы о том, кем был Иисус, чему учил и какую миссию пришел исполнить. Эти истории о прошлом всегда излагались в свете того, как рассказчики понимали актуальность и значимость Иисуса для настоящего. Люди хранили и передавали предания об Иисусе потому, что он значил нечто важное для них и их жизненной ситуации. И именно эта память – хранимая, вспоминаемая и передаваемая христианами в их перипетиях, – помогала им осмыслить мир и свою судьбу.

Но не надо думать, что нам известны лишь три вида воспоминаний об Иисусе: те, что отражены в евангелиях от Марка, Иоанна и Фомы и рассмотрены нами выше. У каждого известного нам раннехристианского автора есть своя память об Иисусе, которая чем-нибудь отличается от памяти других ранних христиан. Древние христианские тексты открывают перед нами целый калейдоскоп образов Иисуса.

У нас нет возможности детально описывать все эти древние воспоминания об Иисусе. Однако на нескольких из них стоит остановиться, чтобы показать богатство палитры. Я выбрал шесть важных христианских текстов и учителей: три взяты из Нового Завета, а три – из других источников. По большому счету каждый из них заслуживает главы и даже книги. О некоторых и написаны многие, многие труды. Но мы здесь лишь лаконично резюмируем специфику этих воспоминаний.

Когда мы пытаемся разобраться в воспоминаниях Павла об Иисусе, серьезной помехой служит то обстоятельство, что у нас на руках есть только семь его писем с пастырскими советами христианам. И нет полного описания того, что он помнил и думал об Иисусе. И все-таки для многих читателей может быть полной неожиданностью (как мы сказали в главе 5), что Павел почти ничего не говорит о земной жизни Иисуса. Хотя слова и дела Иисуса находятся в центре внимания новозаветных евангелий, их роль в Павловых посланиях мизерна.

В земном Иисусе Павла большей частью интересуют лишь два события: смерть и воскресение. Как он сам напоминает коринфским новообращенным: «Я рассудил быть у вас не знающим ничего, кроме Иисуса Христа, и притом распятого» (1 Кор 2:2). Далее в этом же письме он резюмирует то, что всегда считал предельно важным. «Христос умер за грехи наши, по Писанию… воскрес в третий день, по Писанию» (1 Кор 15:3–5).

Таким образом, в дошедших до нас текстах Павел не помнит Иисуса как целителя, экзорциста, учителя притч или вестника грядущего Царства. Иисус как умирающий и воскресающий Мессия – вот, о ком он говорит и богословствует; вот, кому он радуется и кого возвещает. Людей, которые полагают свое упование на смерть и воскресение Иисуса, Бог оправдает. И что еще может иметь значение?

Отсюда следовало, что Павловым новообращенным нет необходимости соблюдать еврейский Закон. И им не стоит его соблюдать (Рим 3:19–26; Гал 2:15–21). Считал ли Павел Закон необязательным для тех, кто родился евреями, очень сложно сказать: у нас нет его высказываний на сей счет. Но относительно язычников его позиция понятна. Язычнику, который считает важным соблюдение Закона, угрожает утрата спасения. Важен не еврейский Закон (Гал 2:11–21; 3:1–4; 10–14; 5:1), а только лишь Христос (Флп 3:2–11), Мессия, который умер и воскрес, чтобы принести спасение миру.

Еще сложнее установить, как представлял Иисуса автор утраченного источника Q. 14Если помните, Матфей и Лука заимствовали из Q целый ряд речений, в частности заповеди блаженства, молитву Господню, некоторые притчи и многие этические поучения. Еще в XIX веке, когда существование гипотетического источника Q только предполагалось, в нем увидели сборник речений Иисуса без повествования о его смерти и воскресении. 15Возможно, вас удивит само существование подобного текста: как мог раннехристианский автор написать Евангелие, не упомянув о Страстях? Разве это не есть самое главное ? Разве может Евангелие обойти стороной страдания и оправдание Иисуса?

Оказывается, может. Вспомним Евангелие от Фомы. Кстати, как только его обнаружили в 1945 году, ученые сразу заметили сходство с гипотетическим Q: в нем нет рассказа о Страстях. Конечно, это не означает, что ЕФ и есть Q: в Q имеется целый ряд речений, которых нет в ЕФ и наоборот. Но они принадлежат к одному типу текстов.