Кристофер Райт - Познавая Иисуса через Ветхий Завет

Но даже в этом географическом измерении есть более глубокий смысл, который должен быть отмечен теми, кто хорошо знает Писание. На самом деле в Мф. 2—4 довольно много географии. Благодаря странствиям Иисуса, или в силу Его репутации, Его служением была охвачена вся традиционная территория Древнего Израиля — в частности, область старого царства Давида (обратите особое внимание на места, упоминаемые в 4:24,25). Служение Того, Кто был сыном Давида и Мессией из царского рода Давида, естественным образом распространялось на царство самого Давида. То, что центральной точкой этого служения была Галилея, подтверждается дальше цитатами из Ис. 9:1,2 (см.: Мф. 4:13—16), одного из самых выдающихся мессианских пророчеств о потомке Давида в этой книге.

Прежнее время умалило землю Завулонову и землю Неффалимову; но последующее возвеличит приморский путь, Заиорданскую страну, Галилею языческую. Народ, ходящий во тьме, увидит свет великий; на живущих в стране тени смертной свет воссияет.

Итак, смысл урока истории из родословной в гл. 1 подтверждается уроком географии в гл. 2–4. «Сын великого Давида, еще более великий, чем Давид», притязает на его царство.

Однако родословная, как мы видели в нашей первой главе, имеет более широкий охват. Есть в ней не выраженный явно аспект, связанный с Авраамом, в нее включены и язычники, которые были среди предков Иисуса по женской линии. Это историческое измерение также имеет свой географический аналог в том, что следует дальше. После повествования о рождении Иисуса Матфей приводит первый рассказ — посещение «волхвов с востока», а потом второй рассказ — посещение Самим Иисусом Египта, который находится на западе. Эти рассказы охватывают, таким образом, два полюса библейского мира — восток и запад. Более того, оба региона включены в разнообразные ветхозаветные пророчества, описывающие размах Божьего дела спасения (самое примечательное из которых — Ис. 19:23—25). Божий замысел для Израиля и для Мессии, Который должен был воплощать Израиль, заключался в благословении всех народов.

Матфей, хотя и написал самое «еврейское» из всех Евангелий, не тратит попусту время, а переходит к сути: когда Мессия пришел, у него были посетители, дары и поклонение с востока, а сам Он пребывал, хотя и временно, в Египте. Более того, эпизод с поклонением волхвов почти наверняка должен напомнить о Пс. 71:10. А тот, в свою очередь, является отзвуком визита царицы Савской к царю Соломону. Золото и ладан должны напоминать о Ис. 60:1—6, где описано, как их приносят цари (из Аравии), чтобы приветствовать восход нового Божественного света на Сионе. Таким образом, показывая уже в самом начале связь Иисуса с более широким языческим миром, Матфей явно желает, чтобы мы видели в Нем не просто Мессию для Израиля, а исполнение спасительного Божьего замысла для народов, не входящих в состав Израиля. И это основополагающая часть того, чему посвящен Ветхий Завет.

Есть, однако, еще один уровень смысла в Писании, который можно обнаружить в этих рассказах. Разговор о Египте, с одной стороны, и Месопотамии (Ассирии, Вавилоне, «Востоке»), с другой, едва ли бы заставил иудея думать только о географии. Он обязательно бы обратился к истории (что так свойственно иудеям). Как мы уже говорили в гл. 1 нашей книги, львиная доля истории в еврейской Библии размещена между двумя вехами — Египтом и Вавилоном, а точнее, между бегством от угнетения в Египте (исходом) и вавилонским пленением с последующим возвращением. Именно это держит в уме Матфей, размышляя о детстве Мессии, поскольку сводит вместе две цитаты из Писания, одна из которых отсылает нас к исходу из Египта, а другая — к плену в Вавилоне.

Стих Ос. 11:1, цитируемый в Мф. 2:15, относился к исходу, то есть к прошлому. Иисус был взят в Египет, но Он вернется, и поэтому Матфей видит здесь аналогию с опытом самого Израиля.

Из Египта воззвал Я Сына Моего (то есть Израиль, ср.: Исх. 4:22).

Апостол не говорит, что текст из Книги Пророка Осии был предсказанием. Он просто хочет разъяснить: то, что было сделано Богом для Его народа, Израиля (собственно говоря, самое великое Его дело), имело свой аналог, даже сугубо в буквальном смысле, в жизни Иисуса.

Затем Матфей упоминает избиение мальчиков–младенцев в Вифлееме. Он связывает это с Иер. 31:15, где говорится о Рахили, оплакивавшей своих детей. И не нужно никаких глав или стихов из Библии, чтобы доказать, что родители, чьих детей убили, будут печалиться и скорбеть. Поэтому смысл приводимой Матфеем цитаты лежит гораздо глубже. На самом деле этот стих относится к событиям, происшедшим сразу же после захвата Иерусалима армией Навуходоносора в 587 г. до н. э. Тогда потерпевшие поражение израильтяне были собраны в Раме для долгого и трудного перехода в изгнание, в Вавилон. Такова была причина «скорби» Рахили, поскольку существовало предание, что Рахиль была похоронена в Раме (ср.: Иер. 40:1). Поэтому Матфей подчеркивает, что за «изгнанием» Иисуса в Египет последовал плач, и проводит параллель с плачем, который сопровождал пребывание израильтян в плену в Вавилоне. Но контекст его цитаты позволяет рассматривать ее в более позитивном ключе, так как остальная часть Иер. 31 является по сути посланием, полным надежды на то, что из трагедии и скорби в будущем произойдет благословение. Сразу же после цитируемого Матфеем отрывка идут следующие слова: