Игорь Мельник - Ветхий завет

Пас коз на горных склонах и разговаривал с богом. Естественно, его пророчества пожёстче Данииловых.

«Восплачут хижины пастухов, иссохнет вершина Кармила…

И пошлю огонь на дом Азаила, и пожрет он чертоги Венадада…

И сокрушу затворы Дамаска, и истреблю жителей долины Авен…

И пошлю огонь в стены Газы — и пожрет чертоги ее…»

Далее по списку: Азот, Тир, Галаад, Равва, Моав, Иудея, Израиль. Всем досталось. Тут, конечно, не вся Ойкумена, но других стран Амос просто не знал.

Итак, наказать надо всех — без исключения. Но к своим — отношенье особое.

«Они не умеют поступать справедливо: насилием и грабежом собирают сокровища свои».

«Слушайте слово сие, вы, притесняющие бедных, угнетающие нищих…

Вот, придут на вас дни, когда повлекут вас крюками и остальных ваших удами…

Я поражал вас ржою и блеклостью хлеба — и вы не обратились ко Мне…

Посылал Я на вас моровую язву, убивал мечом юношей ваших…

Производил среди вас разрушения — и вы не обратились ко мне…

Посему приготовься к сретению Бога своего, Израиль…»

«Итак, за то, что вы попираете бедного, и берете от него подарки хлебом…

Вы построите дома из тесаных камней, но жить в них не будете…

Разведете виноградники, а вино не будете пить…

Ибо я знаю, как многочисленны преступления ваши: вы враги правого,

Берете взятки и извращаете в суде дело бедных…»

Амосу, видать, тоже надоело смотреть на безобразия.

«Разумный безмолвствует, ибо злое это время… Ищите добра, а не зла — и Бог будет с вами…»

И, как всегда, немного о священниках.

«Ненавижу, отвергаю праздники ваши, и не обоняю жертв во время собраний ваших… Удали от меня шум песней твоих, ибо звуков гуслей твоих я не буду слушать… Пусть, как вода, течет суд, и правда — как сильный поток!»

Амос пророчествовал в Израиле. Священнику Амасии это дело не нравилось. Он решил провести профилактику.

— Амос, иди-ка ты, дружочек, в Иерусалим. Там и пророчествуй, сколько влезет.

Амос ответил:

— А я не пророк. И папа мой не пророк. Я простой пастух. Пас своих козочек, собирал сикоморы, никого не трогал. Но однажды бог повелел мне пророчествовать в Израиле.

Кто я такой, чтобы ему перечить? А ты говоришь: иди в Иудею. За эти слова ты поплатишься — твою жену обесчестят в городе, детей твоих зарубят мечом, землю твою поделят недруги между собой, а сам ты умрёшь на нечистой земле.

Амасия задумался. Было, о чём.

Авдию привиделось о Едоме.

«Вставайте и выступим против него войной! …я истреблю мудрых в Едоме и благоразумных на горе Исава!.. За притеснение брата твоего, Иакова, покроет тебя стыд…»

Странно. А ведь это Иаков украл у Исава первородство и благословление отца.

Очень странно.

Ионе бог повелел идти в Ниневию и проповедовать там. Он встал и страшно пошёл. Добрался до Иоппии и сел на кораблик, который шёл на Фарсис. Купил билет и поехал — исполнять волю господню.

Но бог как-то странно ему благоприятствовал — затеял бурю на море. Морячки крепко испугались, начали сбрасывать балласт за борт, а Иона ничуть не испугался — забрался в трюм и уснул на тюках с контрабандой сном младенца.

А буря разгоралась. Моряки начали спрашивать друг у друга: «из-за чего такой шторм? Тут должна быть какая-то причина». Начали искать причину. И нашли. «Причина» храпела на весь трюм — аж переборки дрожали. Капитан растолкал пассажира.

— Ты кто?

— Я еврей, — просто ответил Иона. В самом деле, никто не спрашивал, как его зовут.

«И устрашились люди страхом великим…»

Ещё бы. И спросили.

— И что нам теперь делать с тобой?

Иона зевнул.

— А вы бросьте меня в море — всё и утихнет.

Но моряки не хотели бросать его в море. Они налегли на вёсла и начали усиленно грести к берегу. Иона посмеивался. Тогда моряки передумали — взяли Иону под белы рученьки. И за борт его метнули — в набежавшую волну. Море успокоилось.

Море успокоилось. Но не бог. Он приказал киту, дрейфовавшему у берегов Исландии, срочно плыть в Средиземное море, и проглотить еврея Иону, усиленно выгребавшего брассом из морской пучины.

Кит включил пятую передачу и метнулся выполнять приказ начальника.

«И был Иона во чреве этого кита три дня и три ночи…»

Времени он там зря не терял, а посвятил свой досуг молитве.

«И объяли меня воды до души моей…