Рэймонд Браун - Введение в Новый Завет Том I

Живучесть исторической критики во многом обязана ее интересом к тому, что во многом составляет основу всех остальных форм интерпретации (хотя пылкие сторонники прочих «критик» могут отрицать этот факт). Если вынести за скобки некоторые перегибы (вроде излишнего увлечения поиском источников [66] Многие ученые думают, что могут отнести каждый евангельский стих к тому или иному источнику или редакторской деятельности евангелиста; см., например, обзор 35 различных реконструкций источников для Маркова рассказа о Страстях у M. L. Soards в BDM 2.1492–1524. Когда ученый предлагает анализ источников, он может быть уверен лишь в одном: у коллег этот анализ вызовет возражения. или произвольных суждений об исторических обстоятельствах), историческая критика преследует здравую цель: узнать, что имел в виду автор той или иной библейской книги. Чтобы подчеркнуть этот аспект исторической критики (сбросив, так сказать, лишний ее «багаж») некоторые авторы (включая меня) настаивают на необходимости выявления «буквального смысла» библейских отрывков.

Буквальный смысл — это то, что библейские авторы имели в виду и пытались донести до читателей в своих произведениях.Он не исчерпывает смысл Писания, но во многом закладывает основу для смыслов, вскрываемых другими видами «критики». Если поразмыслить над компонентами дефиниции, становится ясно, что определить буквальный смысл не всегда легко.

«В своих произведениях». Новозаветные книги были написаны по–гречески около 1900 лет назад. В плане языка даже лучшие переводы не способны передать всех нюансов оригинала. В плане культуры и контекста, мировоззрение авторов и их читателей глубоко отличалось от нашего: разная среда, разные знания, разные предпосылки относительно действительности. Поэтому не следует надеяться, что чтение Нового Завета пойдет у нас с той же легкостью, с какой мы читаем современных авторов. Соответственно, попытка понять среду и взгляды новозаветных авторов заслуживает всяческого одобрения, и мы уделим ей немало места в последующих главах.

Поскольку авторы писали в разное время и в разных местах, они не всегда имели одинаковый опыт и одинаковые взгляды. Приведу несколько примеров возможных различий, влияющих на смысл. Скорее всего, большинство новозаветных авторов (или даже все они) были иудеями по рождению. Сколь глубоко они знали иудаизм и как видели свое место в нем? Какой язык был для них родным: греческий (на котором они писали) или арамейский/еврейский (и тогда им или их секретарям приходилось делать перевод)? На каком языке они читали иудейские Писания? Вопрос непраздный, ибо еврейский текст Писаний местами существенно отличаются от вариантов, которые дают LXX или таргумы (арамейские переводы, обычно более поздние, чем LXX). Судя по некоторым данным, Матфей, Иоанн [67] Всюду в нашей книге именами Марка, Матфея, Луки и Иоанна мы будем обозначать как соответствующие Евангелия, так и их авторов. Эти традиционные обозначения следует сохранить, хотя, как мы увидим, проблема авторства часто сложнее. Поскольку теоретически не исключено, что кто‑то из авторов был женщиной, некоторые современные экзегеты обозначают этих неизвестных лиц «он/она». Однако ничто в ранних преданиях не указывает на такую возможность; более того, образование и тендерные роли у иудеев делают эту возможность крайне маловероятной. Поэтому, за исключением буквальных цитат из библейских высказываний о Боге, я постараюсь уважать современный отказ применять местоимения мужского рода к немужчинам, но сомневаюсь, что правдоподобие оправдывает введение местоимений женского рода для обозначения новозаветных авторов. и Павел могли знать арамейский и/или еврейский, а Марк и Лука — только греческий, но ни малейшей уверенности в том нет. Место действия в Евангелиях и Деяниях — Иерусалим, Иудея, Галилея, Антиохия и другие области античного мира; многие ли авторы бывали в местах, которые упоминают? Те, кто бывал, видимо, пишут с большим знанием дела, а те, кто не бывал, чаще прибегают к воображению или сведениям других людей.

«До читателей» [68] Следует принимать во внимание как реальные аудитории (тех, кто реально читал новозаветные тексты), так и предполагаемые аудитории (читателей, на которых ориентировались авторы). (В начале данной книги я объяснил, для кого писал «Введение…», но среди читателей попадаются и другие люди.) См. E. V. McKnight, ed., Reader Perspectives on the New Testament [ Semeia 48 (1989)]. . Авторы обращались к конкретным аудиториям I и II веков. Как эти аудитории понимали написанное? С уверенностью сказать трудно, но следует иметь в виду несколько факторов.