Согласно одной модифицированной католической точке зрения, — изложу ее, чуть упрощая, — откровение включает в себя как божественное действие ради человеческого спасения, так и интерпретацию этого действия теми, кого Бог поставил и наставил ради этой цели. Говоря об откровении как деянии, Писание предоставляет нам картину того, что Бог сделал в Израиле и Иисусе Христе. Писание содержит также интерпретацию этого действия: например, интерпретацию Синайского завета пророками, интерпретацию миссии Иисуса Им самим и апостолами. Из всех интерпретаций откровения–действия библейское — самое важное; оно указует путь всем последующим интерпретациям; соответственно, вся последующая мысль как бы подотчетна Писанию. Всё же библейская интерпретация носит ограниченный характер, ибо отражает понимание божественного действия только в период от приблизительно 1000 года до н. э. до 125 года н. э. Согласно христианской вере, кульминацией божественного промысла стал Иисус Христос; этот акт свершен раз и навсегда (Евр 10:10), поэтому после явления Сына Божия дальнейшего откровения не требуется, — отсюда богословская аксиома о том, что откровение завершилось со смертью последнего апостола. Однако нет оснований полагать, что Бог перестал направлять развивающуюся интерпретацию этого деяния. Более того, последующая роль Духа в человеческой истории, истории церкви и ее формулировках, в писаниях отцов и богословов входит в Традицию, которая воплощает послебиблейскую интерпретацию спасительного деяния Божьего, изображенного в Писании [64] В широком смысле слова, Писание само есть традиция (то есть записанное предание об Израиле и ранней церкви).
. Библия имеет уникальную значимость, ибо содержит одновременно повествование об основополагающем спасительном деянии Божьем и базовую интерпретацию этого деяния, но может существовать и последующая нормативная интерпретация этого деяния, отсутствующая в Писании. Например, восстание из смерти в славу всех верных христиан — это интерпретация спасения, открытого в НЗ; доктрина о Взятии Божьей Матери на небо отсутствует в Писании, но католики могут рассматривать ее как частный случай такой интерпретации — как толкование, выросшее из поздней новозаветной тенденции (см. Лк и Ин) рассматривать Марию в качестве одной из близких учениц.
Помимо, условно говоря, протестантских и католических теорий откровения выдвигались и другие. Однако все они сопряжены с трудностями. Вышеизложенных концепций вполне достаточно, чтобы дать читателям этих строк пищу для самостоятельных размышлений. Кое–кого из преподавателей НЗ может удивить, что я включил данный материал в книгу: они не считают уместным вдаваться в эти проблемы, чтобы не отвлекаться от объективного/научного подхода к Писанию. Однако многие из их собственных студентов наверняка имеют собственные предпосылки (подчас незамысловатые) относительно взаимосвязи откровения с Писанием, а также и вопросы относительно такой взаимосвязи. Кроме того, сознательно или неосознанно, взгляд на откровение неизбежно влияет на подход человека к Писанию, — в том числе и у так называемых агностиков.
В разделе (А) мы кратко рассмотрели ряд подходов к НЗ (типы «критики») — подходы, которые следует рассматривать как взаимодополняющие. Вернемся сейчас к тому из них, который положил начало современной библеистике и поныне остается базовым (хотя и оспариваемым), — исторической критике [65] См. E. Krentz, The Historical Critical Method (Philadelphia: Fortress, 1975).
. Отчасти споры вызваны отсутствием четкой дефиниции. Для многих людей историческая критика окружена аурой чистой научности: изучает источники библейских книг, их историческую ценность; обстоятельства написания, а также автора и объективное содержание. Вместе с тем многие люди, ищущие в Писании духовной пищи, считают, что исторические исследования с их частой антибогословской направленностью выхолащивают важные смыслы. Более того, критический подход вроде бы не объясняет НЗ как религиозный феномен. Уже несколько раз историческую критику хоронили, но, перефразируя Марка Твена, можно сказать, что слухи о ее смерти несколько преувеличены. В 1995 году, например, был основан новый научный «Журнал высшей критики» (The Journal of Higher Criticism) . Обложку его украшал портрет Ф. Х. Баура, радикального представителя исторической критики, жившего 150 лет назад!
Читать дальше