Рэймонд Браун - Введение в Новый Завет Том I

При толковании рассказа о страстях многие экзегеты опираются на мишнаитские описания синедриона (около 200 года н. э.). Однако во времена Иисуса синедрион, видимо, не имел фиксированного числа членов, не собирался регулярно и не имел суд своей главной функцией. Судя по свидетельствам Иосифа Флавия (I век), первосвященники созывали синедрион из аристократов, священников и других видных деятелей в том случае, если по какому‑то вопросу требовались рекомендации или поддержка (особенно в отношениях с римлянами).

Отметим, что у Марка фарисеи не играют активной роли в приговоре Иисусу и не выдвигают в качестве обвинения нарушение субботы и Закона. Казни Иисуса добивалась храмовая верхушка.

Марк считает истинными оба титула, но совершенно иначе настроены враги Иисуса во время допроса. С этим связаны нюансы формулировок в ответах Иисуса: «Сын Человеческий», а не просто Мессия (14:62); «ты говоришь» (15:2).

Многие толкователи подчеркивают, что это лишь начало псалма, который состоит из тридцати строк и заканчивается на позитивной ноте. Это не отдает должное тому факту, что процитирована самая пессимистическая строка, а не победоносная. См. V. К. Robbins, FGN 2.1175–1181.

За исключением Лк 8:2, Мария Магдалина упоминается только в связи с распятием, погребением и пустой могилой. См. ниже, главу 9, сноску 33.

Попытка видеть в Мк 16:7 ссылку не на явление Воскресшего в Галилее, а на парусию, натянута, особенно с учетом этих трех предсказаний. Явления Воскресшего ограничены небольшой аудиторией, но парусия, ограниченная учениками и Петром, немыслима. Более того, тогда получается, что, описывая явление в Галилее, Мф не понял Марка или противоречит ему.

P. L. Danove, The End of Mark 's Story. A Methodological Study (Leiden: Brill, 1993).

He исключено, однако, что евангелист предлагает читателям самим додумать, достроить концовку по намекам в тексте. То есть, он утверждает воссоединение Воскресшего с учениками, не сообщая о нем прямо. См. J. L. Magness, Sense and Absence (Semeia Studies; Atlanta: Scholars, 1986). Оппоненты возражают, что это заманчивое объяснение требует от читателя значительной проницательности.

W. R. Farmer, The Last Twelve Verses of Mark (SNTSMS 25; Cambridge Univ., 1974). Тридентский Собор объявил 16:9–20 каноническим Писанием, но католики не обязаны верить в его принадлежность перу Марка. Этот материал напоминает рассказы в Мф и Лк–Деян [и, возможно, в Ин (в отношении Марии Магдалины)] о воскресении, но неясно, опирался ли переписчик непосредственно на эти Евангелия или на сходные традиции. Обещанные в 16:17–18 «знамения» напоминают некоторые чудеса из Деян.

Мы будем называть евангелиста этим именем, хотя, как вскоре станет ясно, мы не знаем точно, кто он такой.

Например, В. Н. Throckmorton, JBL 67 (1948), 319–329; J. P. Brown, JBL 80 (1961), 29–44; J. Lambrecht, NTS 38 (1992), 357–384. См. критику этой гипотезы в F. Neirynck, ETL 72 (1996), 41–74.

M. J. Cook, Mark 's Treatment of the Jewish Leaders (Leiden: Brill, 1978) выделяет три различных письменных источника, из которых евангелист взял описание диспутов Иисуса; см. также J. D. G. Dunn, NTS 30 (1984), 395–415. Однако, J. Dewey, JBL 92 (1973), 394–401 (перепечатано в TIM 141–151), утверждает, что сам Марк объединил самостоятельные единства в 2:1–3:6, использовав хиазм, при котором первый элемент соответствует пятому, а второй — четвертому.

V. Parkin, IBS 8 (1986), 179–182. В JBL 108 (1989), 613–634, P. Sellew проводит разграничение между дидактическими сценами, унаследованными от домарковой традиции и теми, которые сочинил Марк.

JBL 89 (1970), 265–291. Относительно других анализов последовательности чудес см. L. E. Keck, JBL 84 (1965), 341–358; ТА. Burkill, JBL 87 (1968), 409–417.

См. тщательное исследование C. C. Black,"The Quest of Mark the Redactor,"JSNT 33 (1988), 19–39, и главы 7–8 в его Disciples according to Mark (Sheffield: JSOT, 1989). В частности, не следует приписывать Марку диалектическое взаимоотношение с его гипотетическими источниками.

F. Neirynck, Duality in Mark (rev. ed.; BETL 31; Leuven Univ., 1988) прослеживает в Мк последовательную дуальность.

L. W. Hurtado, JSNT 40 (1990), 15–32, особенно 16–17, указывает на комбинации устности и текстуальности в греко–римском мире. См. также P. J. Achtemeier, JBL 109 (1990), 3–27; R. Scholes, & R. Kellogg, The Nature of Narrative (New York: Oxford, 1966), особенно 1–56.

J. Dewey, Interpretation 43 (1989), 32–44; CBQ53 (1991), 221–236. Эта точка зрения поддерживается также T. P. Haverly в его докторской диссертации «Oral Traditional Narrative and the Composition of Mark's Gospel» (Edinburgh Univ., 1983); P. Sellew, NTS 36 (1990), 234–267; Bryan, Preface, особенно 67–151. О Марковом рассказе как дискурсе и эффекте перечитывания см. E. S. Malbon, JBL 112 (1993), 211–230.