Виктор Печорин - Бог и человек. Парадоксы откровения

Однако знание, погребенное в золотом ковчеге, перестает быть знанием. Информация становится знанием только тогда, когда овладевает умами и душами многих людей. Поэтому в обязанности жрецов входило не только хранение, но и распространение Знания. Это тоже было их обязанностью, и народ с них требовал ее исполнения. Как они это делали? Двумя путями.

Во-первых, существовал институт переписчиков, которым доверялось снимать копии со священных текстов. Заказчиками копий выступали представители администрации, чиновники и просто люди, способные заплатить за труд переписчика (а стоил он недешево). Кто победнее — довольствовался избранными фрагментами текстов.

А для остальных существовал другой институт — проповедников, то есть людей, читавших и толковавших священные тексты перед публикой.

Скажем, те же евреи в священный день шабат не имели права ничем другим заниматься, кроме как собираться в здании публичных собраний (синагоге) и слушать чтение и толкование священных текстов, беседовать об услышанном, обсуждать, высказывать свое мнение, делать выводы. Проповедником мог быть любой из присутствующих, кто умел читать и толковать Писание. Существовали также бродячие проповедники, для которых это было своего рода профессией; они ходили по городам и весям и выступали в синагогах. Для древних евреев бродячие проповедники были аналогами наших поп-звезд: послушать их сбегалось все население, но если они говорили плохо или говорили вздор — могли и побить. Потому что публика и сама была весьма искушена в писании.

А теперь давайте прикинем: стали бы тратить наши предки, люди достаточно практичные и не склонные к расточительству, столько труда, времени и средств на хранение, переписывание и распространение свидетельских показаний древних пророков о случившихся с ними откровениях, если бы в этом не было никакого смысла и пользы?

Оценить степень их практичности можно хотя бы на следующих примерах. В старинных книгах по домоводству рекомендовалось закрывать банки с вареньем листами пергамента. И нередко для этого использовались страницы пергаментных книг. Которые, надо думать, ценились меньше, чем варенье. В еще более раннюю эпоху, в средневековье, был в ходу обычай использовать дорогие пергаментные листы дважды, а то и больше — для этого с листов старых пергаментных книг соскабливали написанное, с тем чтобы поверх стертого текста можно было написать новый. Таким способом «обработанные» книги ученые называют палимпсестами (греч. παλίμψηστον, от πάλιν — «опять» и ψηστός — «соскобленный»), А русская поговорка отражает по-крестьянски практичное отношение к предмету культа — иконе: «Годится — молиться, а не годится — горшки прикрывать».

И вот эти достаточно практичные и трезвомыслящие люди, вынужденные много и тяжело работать, не говоря уже о постоянных вызовах, которые бросала им жизнь — будь то междоусобные войны, вторжения иноплеменных или страшные эпидемии, на протяжении многих веков и тысячелетий считали необходимым собирать, сберегать, сохранять и изучать свидетельства об откровениях, не жалея на это ни сил, ни колоссальных ресурсов. Не говорит ли это о том, что в этих свидетельствах содержится нечто очень важное — настолько важное, что все другие человеческие дела и проблемы представляются по сравнению с этим несущественными деталями?

Что же за тайное знание скрыто в ветхих манускриптах, написанных на почти забытых языках? Какие законы бытия, какие «уставы небес»? Этот вопрос и есть главный предмет исследования профетономики .

На этом пути исследователя поджидает множество препятствий.

Конечно, письменные свидетельства надежнее, чем память. Но ведь книги можно подчистить, что-то дописать, вырвать страницы. А по известному принципу Паркинсона, если это возможно — всегда найдется тот, кто это сделает. Таких подчисток, подправлений и добавлений (или интерполяций, как это тактично называют ученые) в древних текстах хватает. Но это, так сказать, только верхушка айсберга.

Искажение информации, заключенной в откровении, начинается уже на стадии ее получения.

Пророки — тоже люди, и ничто человеческое им не чуждо. А люди ведь все разные, обладают различными способностями, различными знаниями и опытом, различным уровнем развития, различной мотивацией.

Получая откровение, человек видит в нем только то, что готов увидеть, что ожидает увидеть, ищет в нем ответы именно на те вопросы, которые его более всего волнуют. Эту информацию он воспринимает, эту информацию запоминает, эту информацию передает другим. При этом за пределами его «поля умозрения» остается масса другой информации, тоже содержащейся в откровении, но в получении которой данный человек менее заинтересован, или же не готов понять и воспринять ее.