Барт Эрман - Петр, Павел и Мария Магдалина. Последователи Иисуса в истории и легендах

Так или иначе, разные группировки притязали на Павла как «своего» и «помнили» только то, что им хотелось приписать ему. Но только одна из группировок в конце концов выиграла битву за воплощение истинной сути христианства. Именно эта группировка решила, какие книги должны быть включены в Новый Завет, и сформулировала Символ веры, который христиане продолжают повторять до сих пор. Ее представители, естественно, претендовали на то, что представляют истинную веру, и поэтому они называли себя «ортодоксами» (что буквально означает «правильное мнение»). К середине III века они торжественно узаконили свою победу над христианами-гностиками и последователями Маркиона. А вот духовных предшественников «ортодоксов», разделявших б о льшую часть их взглядов еще до того, как они стали господствующим большинством, я называю «протоортодоксами» {74} 74 О победе протоортодоксального движения см.: Ehrman Bart D. Lost Christianities. Chaps. 9–13. .

Протоортодоксальные авторы отнюдь не обязательно считали себя связанными непосредственно с Павлом. Мы знаем, например, еще одного известного христианина, жившего в Риме во времена Валентина и Маркиона, — учителя по имени Юстин. Юстин писал трактаты против валентиниан и вступал в жесткие диалоги с последователями Маркиона. Три произведения Юстина сохранились: в двух из них он защищает христианство от обвинений со стороны его культурных (языческих) поносителей, а в третьем доказывает превосходство христианства над иудаизмом. Однако ни разу в этих работах Юстин не цитирует Павла и не ссылается на него, хотя цитирует другие, более ранние писания, в том числе Евангелия. Может быть, Павел был в своё время слишком горячей темой? Может быть, он действительно считался апостолом «еретиков», как утверждали гностики и Маркион, и потому не вполне подходил в качестве надежного источника? Довольно трудно сказать, так как сам Юстин по этому поводу молчал.

Однако не молчали интеллектуальные и духовные потомки Юстина, протоортодоксальные авторы, например, живший в конце II века епископ Лиона Ириней или энергичный заступник веры Тертуллиан, писавший спустя еще примерно двадцать лет. Эти авторы, и не только они, знали послания Павла и подробно цитировали их, особенно для борьбы с противниками, подобными Маркиону и Валентину. Эти протоортодоксальные авторы, взгляды которых примерно совпадали со взглядами, содержащимися в пастырских посланиях, и стали теми, кто одержал победу. Но означает ли это, что их понимание Павла было правильным? Необязательно. Их победа означает только то, что «их Павел» стал тем Павлом, которого все теперь помнят.

Как и все великие личности далекого прошлого, Павел, которого почитали, был настолько же вымышленным Павлом, насколько и историческим. Я полагаю, в некотором смысле всякая память об апостоле язычников (как и о Петре, апостоле иудеев) — это легендарная память, так как мы всегда помним прошлое не ради него самого, а ради нашего настоящего. Большинство из нас, включая историков, посещает прошлое в своем сознании, чтобы осмыслить его и при этом понять, как оно может быть связано с нами и нашим нынешним миром.

Павел казался неоднозначной фигурой не только в течение первых трех столетий, он вызывает разногласия и сегодня. Мне нравится заставлять задуматься над этим самых разных людей, и многие годы я читал лекции о Павле как исторической личности и о Павле как герое легенд. Я беседовал с представителями таких религиозных общин, для которых личность Павла есть нечто оскорбительное, для кого он — апостол язычников, извративший простое евангелие любви и веры, проповедуемое Иисусом, в сложное, греховное, женоненавистническое и антисемитское учение о гневе и искуплении. Общался я и с представителями других религиозных общин, для которых имя Павла — синоним святой истины. За годы преподавания аспирантам и профессиональных встреч с учеными, изучающими Новый Завет, я познакомился с весьма сведущими и искренне увлеченными людьми, посвятившими свою жизнь страстному исследованию текстов Павла. Знал я и других, абсолютно непримиримых с ним. Иисус сказал, что он пришел с огнем и мечом, чтобы разделить землю, а Павел, похоже, осуществил его слова на практике.

Итак, при своей жизни Павел был главным источником раздора, даже в тех христианских церквах, которые он основал. Для меня одной из самых любопытных особенностей изучения Нового Завета является то, что ученым потребовалось очень много времени — долгие столетия, — чтобы понять значение постоянной полемики Павла с другими христианами: со времен раннего христианства тянется великий спор об истинной сущности этой религии. В каком бы месте мы ни открыли его книги, Павел выступает против представлений той или иной группировки, каждая из которых считала себя христианской. Ни один из текстов противников Павла не сохранился, но если бы они уцелели, какую историю они поведали? Бесспорен тот факт, что Павел на каждом шагу защищается (по крайней мере, там, где не нападает), демонстрируя чрезвычайную многоликость христианства в тот самый ранний период, когда существовали очень разные представления о том, что значит быть истинным верующим и преданным благой вести.