Моисей Рижский - Библейские пророки и библейские пророчества

«Пророки-писатели» жили в века, когда в древнееврейских царствах происходило разложение патриархальных родовых отношений, крестьянство, «народ земли», страдало от гнета эксплуататорской богатой и знатной верхушки, теряло землю, впадало в нищету, а то и в кабальное рабство и не видело никакого выхода из своих бедствий. И пророки, отражая эти чувства беспомощности и безнадежности широких народных масс, их бессильной ненависти к своим угнетателям, рисовали перед своими слушателями грозный образ Яхве, бога справедливого и правосудного, который, обращаясь к знатным богачам, сурово предупреждает их: «Горе вам, прибавляющие дом к дому, присоединяющие поле к полю, так что другим не остается места, как будто вы одни поселены на земле» (Ис. 5:8). Но ни в одном из пророческих выступлений бог, требовавший милосердия к бедняку, вдове и сироте, ни единым словом не осудил рабство как явление безнравственное, несовместимое с подлинным благочестием и праведностью. Не осудил именно потому, что в обществе того времени, когда пророки сочиняли и произносили свои проповеди, рабство уже стало утвердившимся и признанным социальным институтом, и религия морально санкционировала его. Не случайно народ Израиля в речах пророков стал называться «рабом Яхве».

Пророки выступали со своими проповедями перед народом, который жил в вечном страхе, в ожидании нашествий, грозивших ему разорением, гибелью или вечным рабством. И пророки опять-таки представляли своей аудитории бога Яхве таким, каким его хотели бы видеть и они сами и их слушатели: мировым богом, творцом всего сущего, могучим владыкой над всеми народами и их царями и вместе с тем преимущественно национальным богом одного Израиля, его защитником и спасителем. И древний израильтянин вовсе не видел противоречия в том, что Яхве, который, по словам пророков, призывает творить только добро и отвратиться от зла и который, как уверяли те же пророки, в скором времени установит на земле царство правды и вечного мира между людьми, в то же время намерен самым жестоким образом отомстить народам — врагам Израиля: «…Гнев Яхве на все народы и ярость его на все воинство их. Он предал их заклятию, отдал их на заклание… Меч Яхве наполнится кровью… Ибо день мщения у Яхве, год возмездия за Сион» (Ис. 34:2–8). И тогда уже Израиль сам захватит богатства других народов, которые ранее грабили его, и обратит в рабство тех, кто его порабощал (Ис. 11:14).

Важнейшим положением марксизма является положение о связи общественного бытия и общественного сознания.

При таком подходе к истории человечества становится понятным, почему и в Греции VIII–VII вв. до н. э., когда там, как и в древнееврейских царствах, происходило становление классового рабовладельческого общества, сопровождавшееся так же, как у евреев, массовым разорением и обезземеливанием крестьянства, ростом крупного землевладения, насилиями и беззакониями правящей верхушки, поэт Гесиод, сам выходец из крестьян, «из деревни безрадостной Аскры», как и его современник иудейский пророк Амос, увидел причину бедствий народных масс в неправде, чинимой правителями народа и вызывающей гнев бога на весь народ:

А тоску разоряемого беотийского крестьянства по своему идеализированному патриархальному прошлому Гесиод отразил в мифе о «золотом веке», когда в далеком прошлом все люди, не зная деления на богатых и бедных, вели блаженную жизнь в изобилии плодов «земли хлебодарной». Также и пророки древнего Израиля в утешение своим слушателям рисовали перед ними картины «золотого века», только в неопределенном будущем, в мессианистическом «царстве божием».

Другой грек, современник поздних пророков, знаменитый философ и ученый Аристотель (IV в. до н. э.) учил, что люди делятся на свободных и рабов «по природе». Греки «по природе» своей — свободные, а все «варвары», т. е. все негреки, — рабы, они низшей природы и поэтому предназначены для рабства. Для таких людей, учил Аристотель, лучшая доля — быть под властью. «Очевидно, — писал Аристотель, — что одни люди по природе своей свободные, другие рабы, и этим последним быть рабами полезно и справедливо» (Политика, 1,2,15). Поэтому и войны против варваров с целью захвата их в плен и обращения в рабов так же справедливы, как охота на диких животных. «Война, — учил Аристотель, — является в некотором отношении средством приобретения, так как она включает в себя понятие охоты; ее необходимо вести против диких зверей и людей, которые, будучи рождены для повиновения, отказываются повиноваться» (Политика, 1, 3, 8).