А. Андреев - Иерусалим. История Святой Земли (сборник)

Между тем Саладин укрепляется в Египте, довершая покорение земли сей, будто бы во имя Нуреддина, но уже замышляя владычество. Он уничтожил там халифат Фатимидов, более двух веков враждебный Аббасидам; их черное знамя заменило опять белое потомков Али, и во всех мечетях ислама стали поминать одно только имя халифа Багдадского. Адид, последний из Фатимидов, не ведая сам, во глубине своих чертогов, о совершившейся вокруг него перемене, внезапно скончался, и смерть его приписывают Саладину. Уже новый правитель Египта возбудил подозрения и зависть всех эмиров Сирии и самого Нуреддина, который несколько раз напрасно требовал его ко двору своему. Одна только ранняя смерть султана остановила междоусобия: малолетний сын его, Малек Измаил, не в состоянии был управлять обширною державою. Смятенные эмиры Дамаска искали союза с франками и предложили Амори золото, чтобы только оставил он предпринятую им осаду Панеады. Согласился король, испросив прежде свободу всем пленным князьям христианским, и вскоре скончался, ибо недолговечны были властители Иерусалимские на троне Давида и Соломона; а страшный Саладин принудил эмиров Дамаска и самого халифа Багдадского, за оказанную ему услугу против Фатимидов, признать его единственным обладателем Сирии; сыну Нуреддина остался ненадолго один Алеп. Так вся Сирия и Египет, дотоле разрозненные и потому менее опасные для христианских держав Востока, соединились под одну мощную руку, и неминуемая гибель угрожала Иерусалиму, который в столь бедственную годину оставлен был Западом и не имел в себе твердого защитника, ибо малолетний сын Амори, Бодуэн IV, от рождения страдал проказою и не мог управлять.

Все клонилось к падению в королевстве франков, хотя, казалось, никогда не были они в более цветущем положении, по своему богатству, народонаселению и множеству городов и замков, рассеянных по пустыне и вдоль поморья. Родственные связи двух королей упрочили давно желанный союз с императорами греческими. Владетельный граф Триполийский и феодальные владетели Сидона, Бейрута, Каиафы, Кесари, Аскалона, Галилеи, Яффы, Арсура, Карака и областей Заиорданских должны были, по уставу Готфрида, посылать вспомогательные войска свои по первому зову короля, который сам обладал, кроме Св. Града, Наблузом, Аккрою и Тиром. До пятнадцати тысяч войска, конного и пешего, могло выставить королевство франков, не считая двух могущественных орденов, госпитальеров и храмовников, которых дружины наполнялись непрестанно западными пришельцами, а богатства превосходили царские. Силен был и латинский патриарх Св. Града, от которого непосредственно зависели митрополиты Вифлеема, Тира, Кесари, Назарета и Карака, с подчиненными им епископами; как и сам патриарх, имел в своей области епископов Вифлеема, Хеврона и Лидды. Все они также обязаны были поставлять известное число войск во время походов.

Иаков Витрийский, епископ Птолемаиды, описывая папе состояние Палестины того времени, говорит, что под властью франков церковь на Востоке начала процветать и виноградник Господний пускать новые отрасли. Повсюду самые живописные места избирались для обителей, устраиваемых щедростью царскою, и дома Божьи умножались милостынею верных. Гора Четыредесятницы близ Иерихона и гора Кармильская имели духовных пчел своих, которые приготовляли сладкий мед Господу; многие умершие в миру, чтобы жить Богу, избрали себе мирные гробы в пустыне Иорданской, где спасался блаженный Предтеча. В самом Иерусалиме возвышалась, как замок, воинственная обитель госпитальеров, близ храма Воскресения; крепкие монастыри храмовников стояли на Сионе и Елеоне; кроме каноников Св. Гроба, установленных Готфридом, учредились еще в Иерусалиме и его окрестностях женские обители, во имя Богоматери и св. Анны, на месте рождения Пречистой Девы, и Лазарева в Вифании, устроенная королевою Милезендою для сестры своей, царственной инокини. Иаков, отзываясь с похвалой о рыцарских орденах, говорит особенно о храмовниках, «что молва о их святости распространила благоухание по всему Западу, а церковь всегда будет прославлять их славные победы за имя Христово». Орден сей, принявший устав свой от Бернарда, был точно более строг в его исполнении, нежели рыцари Иоанна Иерусалимского; однако от его честолюбия и жадности к корысти истекла гибель Иерусалиму. Но самое жестокое зло происходило в Палестине от смешения всех племен западных, потомки коих, под именем пулан, отличались своею безнравственностью и утратили силу предков посреди всеобщего возраста. Они были как ржавчина на железе, как дурная трава в богатой жатве, говорит епископ Акры, и турки не страшились сих изнеженных воителей, более привыкших к баням, нежели битвам. Горько жалуется он и на порчу нравов латинского духовенства, которое уподоблялось волкам, пожирающим, а не пасущим вверенное им Христом стадо. Девятый патриарх латинский Св. Града, Ираклий, подавал собою пример всякого разврата. Сам дьявол позавидовал благосостоянию сего нового Эдема и подавил его под бременем грехов, говорит епископ Иаков, так что от ног до главы, от народа до клира, не осталось ничего здравого в Иерусалиме; повсюду соблазн, все вопияло к Богу о небесном мщении, и оно пало на Иерусалим.