Кати Русселе - Религиозные практики в современной России

Другой аспект учения Ильина, а именно акцент на восстановлении «истинного иудаизма», привлек внимание Савелия Дудакова, русскоязычного израильского автора 9. В своей недавней книге «Парадоксы и причуды филосемитизма в России» Дудаков, который называет Ильина «апостолом всеобщей любви», пытается поставить еговизм в один ряд с такими русскими «филосемитическими» движениями, как субботники, геры и утопическая община Тимофея Бондарева, которой Клибанов посвятил главу своей книги о религиозной утопии. Хотя нельзя отрицать, что ссылки на еврейское писание и историю еврейского народа исключительно часты у Ильина, филосемитизм не является адекватной характеристикой отношения Ильина к евреям. Почитаемые Ильиным евреи – это не жители местечек и городов Империи, и иудаизм, который он пытался инкорпорировать в свою систему, имел мало общего с современными ему иудейскими религиозными практиками. К последним Ильин относился очень критично, если не враждебно. Его героями были идеальные евреи прошлого, патриархи и пророки, говорившие с Богом лицом к лицу.

Из зарубежных авторов об ильинцах писал Юджин Клэй (Clay), американский исследователь русского сектантства и старообрядчества. В статье «Апокалиптизм в Восточной Европе» Клэй устанавливает связь еговизма с русской эсхатологической традицией и в то же самое время справедливо указывает на влияние пиетизма на идеи Николая Ильина 10.

Моим основным источником по религиозным практикам еговистов, помимо книги Молоствовой и публикаций православных миссионеров, а также газетных статей о еговистах в советской и постсоветской российской, казахской и киргизской прессе, послужил личный контакт с ильинцами, основанный на взаимном доверии и уважении. Информанты предоставили мне значительное количество брошюр и рукописей работ Николая Ильина, в том числе не предназначенных для популяризации. Непосредственное общение также позволило собрать материал, не получивший отражения в ранее опубликованных работах.

Следует начать с кратких сведений по истории данного религиозного движения. Основатель движения, отставной артиллерийский офицер русской армии Николай Созонтович Ильин (1809–1890), по его собственному признанию и свидетельству современников, с молодых лет живо интересовался религией. Мать Ильина была полькой, а сам он, будучи православным, воспитывался некоторое время в иезуитской гимназии в Полоцке (нынешняя Белоруссия). Большую часть своих армейских лет Николай Ильин провел на многоконфессиональном западе Российской империи, а его женой стала лютеранка, которая позже, впрочем, перешла в православие под воздействием мужа. Большое влияние на религиозный климат России того времени оказало царствование Александра I, монарха, известного своими личными духовными исканиями и благосклонностью к альтернативным православию формам христианства. Помимо общего духа веротерпимости, первая четверть

XIX века характеризуется значительным влиянием на русскую духовность, как массовую, так и высших слоев общества, немецкого пиетизма и выросшей из него особой формы мистицизма, подчеркивающей приверженность «религии сердца» в противоположность «религии ума» и настаивающей на глубинном единстве всех истинно верующих вне зависимости от конфессиональной принадлежности. Хотя ко времени возникновения еговизма (первоначально именовавшегося Десным Братством) эпоха относительной веротерпимости сменилась николаевской реакцией, влияние идей пиетизма, в частности творчества известного немецкого мистика Иоганна Генриха Юнг-Штиллинга, на народную религиозность было весьма велико. Именно пиетизм и призыв к единству христиан под знаменем некой высшей формы христианства и был одной из основ доктрины русских еговистов, которые видели и видят свое учение как квинтэссенцию и синтез мировых религий, в особенности иудаизма и христианства.

Другой основой еговизма я склонен считать распространение опытного знания и рост авторитета науки. Традиционные христианские церкви в связи с этим испытывали немало проблем, пытаясь заново интерпретировать свою догматику, свое понимание Писания или ритуальную практику с оглядкой на последние веяния мысли «века сего». К слову, процесс этот продолжается и поныне. Фундаментальным тезисом Ильина было то, что он считал свое учение полностью и во всем согласным с эмпирическим знанием и даже почитал многих ученых своего рода предтечами еговистов, пострадавшими от фанатизма господствующей церкви. Конечно, интерпретировать весь текст Библии или писания святых Отцов Церкви в свете последних достижений естествознания может оказаться очень непростой задачей, но Ильин не признавал Библию, по крайней мере в том виде, в каком знаем ее мы, и, соответственно, был избавлен от необходимости защищать ее от нападок критиков.