Array Сборник статей - Международный психоаналитический ежегодник. Шестой выпуск. Избранные статьи из «Международного журнала психоанализа» (сборник)

Для сравнения посмотрим, что пишут об этой же особенности сторонники интерперсонального психоанализа и психоанализа отношений. Некоторые из них (например, Aron, 1995, 1996; Cooper, 2000, 2010; Davies, 1994, 2001, 2006) склонны концептуализировать наиболее значительные из формирующих бессознательных влияний как бессознательные отношенческие конфигурации внутренних объектов, архаические влияния, неизбежно вытекающие из аспектов отношений с наиболее значимыми заботящимися лицами раннего детства. Тем не менее все эти авторы старательно избегают неизбежного следствия, которое заключается в том, что значение является предопределенным, и поэтому тщательно уклоняются от упоминания о внутренних объектах. Вместо этого они понимают значение, предоставляемое внутренними объектами, как проявляющееся диалогически в аналитической ситуации в контексте терапевтического взаимоотношения (например, Bass, 2001). Таким образом, эти аналитики отношений и Лафарж придерживаются общего взгляда на фантазию, полагая, что наиболее значимые бессознательные структурирующие влияния сформировались далеко в прошлом и прочно обосновались в бессознательной жизни вплоть до настоящего времени,

Однако согласно другому направлению в интерперсональном психоанализе и психоанализе отношений, влияние прошлого осуществляется не столько в архаичных отношенческих конфигурациях, существующих отдельно от текущей межличностной жизни, сколько в явлении интерперсонального поля (например, Bromberg, 1998, 2006, 2011; Ehrenberg, 1992; Levenson, 1972, 1983, 1991; Stern, 1997, 2010), представленном Гарри Стеком Салливаном и соавторами и тесно связанном с творчеством Курта Левина (Kurt Lewin, 1935). (Понятие интерперсонального поля следует отличать от взглядов Биона на аналитическое поле – см.: Stern, 2013a, b.) Два ранних интерперсональных автора – Мерфи и Каттель – так описывали роль прошлого в теории поля:

Строго говоря, прошлое как таковое не используется в формулировании событий поля. Прошлое, можно сказать, имеет свой суррогат, свое последствие в настоящем. Мы не можем смешивать прошлые события как таковые с силами поля, являющимися детерминантами любого индивидуального поведения. (Murphy, Cattell, 1952, p. 175–176)

С этой точки зрения прошлое не может рассматриваться отдельно от настоящего. Таким образом, архаические фантазии и отношенческие конфигурации не могут быть органичной частью таких теорий. Разумеется, это не означает, что прошлое имеет меньшее значение в подобных взглядах. Скорее ему придается значение другого рода – значение, представленное в формах настоящего. Как пишут Мерфи и Каттель, «в счет идет только настоящее – настолько богатое наследием прошлого, каким только может быть, но только плодоносное настоящее» (p. 175).

Нам известно, как следует понимать формирующее воздействие фантазии и бессознательные отношенческие конфигурации: эти явления подразумевают бессознательные шаблоны, оставившие свои отпечатки на сознательном опыте. Но, может быть, эта формулировка является слишком ограничивающей. Возможно, из-за того что фантазия не просто воспроизводит собственные копии, нам следует использовать менее ограничивающую метафору и сформулировать эту мысль более обобщенно, сказав, что фантазии и бессознательные отношенческие конфигурации оказывают структурирующие воздействия, оставляя в стороне средства, которыми осуществляется это воздействие.

Подобным образом мы можем понимать и формирующее влияние совместных фантазий, постулированных бионовской теорией поля. Эти фантазии могут меняться с течением времени, но нам следует понимать, что они воздействуют на форму сознательного опыта таким же образом, как более традиционные, стойкие (даже когда они изменяются в зависимости от уровня развития) архаические фантазии.

Но как мы понимаем выражение неоформленного опыта, если не можем теоретически концептуализировать явление, подобное бессознательному шаблону? Что такое для нас структурирующее влияние?

Пришло время приступить к описанию теории множественного Я (Bromberg, 1998, 2006, 2011; Stern, 2010, in press b). Именно множественное Я [multiple self], задействуя интерперсональное поле, открывает и закрывает возможности для выражения неоформленного опыта и тем самым играет для аналитиков, использующих эти идеи, структурирующую роль в создании содержаний сознания, которую для других аналитиков играет фантазия.

Я определяю состояние Я как конфигурацию идентичности. Каждое состояние Я – это один из способов признания себя. Для меня состояния Я определяются в соответствии с сознательным опытом, который можно сформулировать или выразить, исходя из пребывания в этих состояниях.