Array Сборник статей - Международный психоаналитический ежегодник. Шестой выпуск. Избранные статьи из «Международного журнала психоанализа» (сборник)

Интерперсоналисты считают, что самое важное, чего не знает пациент, – это не рожденные внутри (или запечатленные ) фантазии, а аспекты межличностного мира. То, чего не может переживать пациент – и в чем суть бессознательного процесса, – лучше всего понимать как определенные стороны опыта, который он переживает с другими, включая аналитика.

С точки зрения Гарри Стека Салливана (Harry Stack Sullivan, 1940, 1953), творчество которого стало важным и вдохновенным вкладом для теории интерперсонального психоанализа, тревогой заражаются. Наиболее весомо – через родительско-детские отношения, но также на протяжении всей жизни. Когда ребенок ведет себя так, что возбуждает родительскую тревогу, тревога заражает и ребенка. В целом процесс протекает вне сознания как для родителя, так и для ребенка, и, таким образом, поведение и опыт, которые невозможно выносить сознательно, начинают существовать в диссоциированном состоянии, за пределами самости, в образе, который Салливан (Sullivan, 1953), а затем Бромберг (Bromberg, 1998, 2006, 2011) и я (Stern, 2010) обозначили как «не-я». Имеется в виду, что, как и травма, эта сторона субъективности никак не символизирована в психике и появляется только в нагруженных тревогой взаимодействиях, которые угрожают вывести ее на передний план. Разумеется, такие взаимодействия избегаются, а следовательно, опыт, который бы сформировался, если бы эти взаимодействия было бы возможно пережить сознательно, не может когда-либо оформиться. Таким образом, тревога (если хотите, травма), закрепленная диссоциацией, передается через поколения (для сравнения – Faimberg, 2005).

Исходя из интерперсонального/отношенческого концептуального взгляда, я предложил понятие психики (Stern, 1983, 1997, 2010), не зависящее от фантазии. В мои намерения не входило исключать фантазию как идею. Скорее это теоретическое заключение стало косвенным, но неизбежным следствием той концепции бессознательного, к которому привели меня мои рассуждения. Из-за ограничений объема я не могу приложить клиническую иллюстрацию к излагаемым ниже идеям. Направляю заинтересованного читателя к многочисленным клиническим отчетам в других источниках (Stern, 1997, 2010, in press b).

Меня всегда поражало состояние первого появления сознательного переживания; то, насколько непроизвольно оно возникает в психике моих пациентов и в моей собственной в каждый новый момент времени. Так же глубоко впечатлило меня и то, как мощно и с каким уважением Фрейд охарактеризовал состояние этого появления и его бессознательные источники. Столь же убедительным стал для меня акцент интерперсонального психоанализа и психоанализа отношений на сознательных и бессознательных межличностных отношениях – событиях интерперсонального поля. Мне захотелось научиться думать о бессознательном процессе так, чтобы учитывать все эти течения.

Примерно в то же время (в начале 1980-х), когда я стал изучать заинтересовавшую меня конструктивистскую эпистемологию, я открыл онтологическую герменевтику, предложенную Хайдеггером и получившую дальнейшее развитие у Гадамера (Gadamer, 2004) и других. Эти авторы исходят из того, что все сущее становится таковым через понимание, а все понимание является предметом интерпретации. Таким образом, они заключают, что все сущее – интерпретация. Вербальный язык имеет огромное значение, но эта «интерпретация» значительно шире, чем формулирование в словах. Язык, как и все наши знаковые системы, то есть семиотика, понимается как итоговая сумма культуры. Любая интерпретация требует творческой метаморфозы тех традиций, в которых мы рождены, и эта метаморфоза происходит в каждый момент понимания. В таком случае понимание никогда не может быть полностью предсказуемым. Оно всегда до некоторой степени неожиданно и не может предшествовать собственному созданию. Оно начинает существовать в тот момент, когда появляется в сознательной психике.

Более того, в герменевтических терминах понимание всегда является диалогическим событием. Тот, кто понимает, создает, по выражению Гадамера (Gadamer, 2004), «истинный разговор» с объектом понимания – неважно, является ли этот объект произведением искусства, текстом, личностью или опытом переживания другого рода. Жизнь – это продолжающееся создание смысла, а смысл более или менее обладает свободой развития в зависимости от степени свободы, с которой мы можем позволить языку (в его широком значении) работать внутри нас.