Владимир Баскаков - Танатотерапия. Теоретические основы и практическое применение

Фото 7. Только такая масса и вес тела позволяют борцу сумо противостоять противнику в поединке

Увлечение «янской» составляющей нашей жизни толкает людей в погоню за острыми ощущениями, экстримом. «Шок – это по-нашему!» – девиз не только шоколадок с аналогичным названием, но и всей жизни (См. Фото 8). «Горячей точкой» становится вся планета.

Фото 8. Тела тех, кто погиб на подступах к Эвересту, а это более 20-ти человек, остаются там навсегда.

Можно даже предложить видоизмененную диаграмму инь-янских взаимоотношений, соответствующую, по нашему мнению, нынешней ситуации развития цивилизации (Рис. 8).

Рис. 8. Доминирование «янской» составляющей в современной цивилизации

Сильное чувство в западной культуре всегда передается через интенсивность (в кинематографе – разорванная одежда и откусанное ухо). В русской традиции – «бьет – значит любит!». Привычная нам пауза (неожиданная остановка транспорта, преждевременный приход куда-либо и др.) зачастую воспринимаются нами как трата времени, его потерю. Вызывает тревогу – «не беспокойтесь, сейчас поезд тронется!». На Востоке же – это такой же полноценный акт жизни, максимально этой жизнью наполненный. Однако постепенно (но очень медленно) в западной цивилизации все же меняется отношение к иньской составляющей – стали популярны техники медитации (Фото 9), релаксации, китайские двигательные системы, «уравновешивающие высокий темп окружающей жизни» (Елисеев В., Баскаков В., 1990).

Фото 9. Медитация на рабочем месте

Показательно, что в последнее время появляются публикации, расценивающие стратегию максимизации «иньской» составляющей более эффективной, нежели «янской». Это касается, например состояние комы, которая начинает рассматриваться в качестве необходимого (самому организму) процесса восстановления жизнедеятельности организма (Линкс Н., 2001). В таком случае реанимационные, активизирующие (в этом смысле, – «янские») процедуры могут в ряде случаев быть расценены как неадекватные ситуации, в которой находится сам организм.

В танатотерапии в качестве средства установления (или восстановления утраченного) контакта с процессами смерти и умирания берется отмеченное выше моделирование смерти, причем редкого ее вида – т. н. правильной смерти. В основе такой модели – модель тотального расслабления. Тело человека, умирающего правильной смертью, характеризуется рядом специфических параметров. Его чувства спокойны, он иногда даже радостен (см. отрывок ниже). Его тело максимально расслабляется; дыхание становится поверхностным и замедленным; руки раскрываются, разворачиваются и ложатся ладонями вверх; ступни ног раскрываются и сами ноги распадаются; нижняя челюсть отпадает вниз; глаза приоткрываются (не видите ли Вы в таком описании – вид лежащего новорожденного ребенка?). Вот как описывает такой вид смерти известный русский историк Ю. П. Миролюбов:

«И вдруг шум в передней: «Батюшка, прадед наш помирает. Причастить надо!» Отец встает и сейчас же, ни слова не говоря, несмотря на уговоры матери, идет во двор и уезжает.

Долг прежде всего! Мы, оставшиеся, сетуем, но вскоре забываем. И уже через час папа снова дома. «Древнейший дед!»

– рассказывает: «Вхожу в хату, а он уже на лавице лежит, под головой подушка, набитая соломой, в чистой рубашке, с зажженной свечой в руке, светлый такой, радостный. «Простите, говорит, все меня, что в такой день помирать собрался! Господь зовет!» – «Радуйся, раб Божий, – говорю: в этакий день представиться перед Христом – честь великая!»

– «Я и то радуюсь, да родных моих жалко. Святки ведь. Им радость омрачаю». – «Не думай об этом». Пособоровал его, поисповедовал, причастил, а он и говорит: «Посидите, батюшка, еще минуту, почитайте мне отходную». Я почитал, и вдруг вижу, заснул дед. А потом свечка выпала из его рук. Оказывается, помер». В этом простом описании смерти стариков того времени – вся Русь Святая! Просто жил человек, трудился, исполнял Заповеди Божьи, детей родил, вырастил, поженил и внуков увидал, правнуков, праправнуков, и, наконец, умер. Простая жизнь и такая же прекрасная, простая смерть, без вычура, без сутолоки. Так умирали все, у кого совесть чистая была. Как настоящие первые христиане, в белой рубашке, со свечой в руке! И сколько есть на свете людей, что умирают с проклятиями на устах… А здесь – чистота, духовная простота, спокойствие. Припоминаем мы, как в Антоновке дед Минай помирал: пришел домой и говорит жене: «Ну, баба, ставь воды на печь, умыться надо, чистоту сказано». Та поставила. Дед умылся, причесался, бороду подстриг, усы подправил, и говорит: «А поди-ка, у нас свеча есть?» – «А на что тебе свеча?» – испуганно спросила она. – «А ты, баба, не осуждай: давай свечу!» Дала она ему свечу. – «У нас и ладану немного есть?» – спросил Минай. – «Есть» Дала ему ладан. Дед развел кадильницу, глиняный горшочек, и говорит: «А ты поди-ка к батюшке, зови его к нам. Исповедоваться надо, приобщиться». – «Да, что же ты, дед, помирать что ли собрался?» – заголосила она. – «А ты, баба, не перечи! Ступай, коли сказано. Потрудись для меня. Я для тебя тоже трудился». Пошла она к священнику. Пришли вместе, а дед уже сам на лавицу лег, свечу в руке держит: «Скорее, батюшка, а то душа уйдет!» Священник поисповедовал его, причастил, а тут баба в слезах, возле деда стоит: «На кого ты меня покидаешь теперь?» – «А на Господа Бога и Матерь Божию», – отвечает. – «А ты не голоси. Всем помирать надо однажды». Потом, когда батюшка ушел, он попросил подправить подушку, напиться спросил, затем охнул однажды и свечу уронил наземь. Заголосила баба. Дед уже больше ничего не слышал. Улетела душа его к Богу Высшему.