Зигмунд Фрейд - Психопатология обыденной жизни

Среди всех дефектных актов механизм ошибки обнаруживает наименьшую связанность. Иными словами, наличность ошибки свидетельствует лишь в самой общей форме о том, что соответствующей душевной деятельности приходится выдерживать борьбу с какой-либо помехой, причем сам характер ошибки не предопределяется свойствами скрытой расстраивающей идеи. Следует, однако, задним числом заметить, что во многих несложных случаях обмолвок и описок надо предположить то же самое.

Каждый раз, когда мы совершаем обмолвку или описку, мы имеем право заключить о наличии помехи в виде душевных процессов, лежащих вне нашего намерения. Надо, однако, допустить, что обмолвки и описки нередко повинуются законам сходства, удобства или стремления ускорить процесс, причем фактору, играющему роль помехи, не удается наложить свою собственную печать на получающуюся в результате обмолвки или описки ошибку. Лишь благоприятный словесный материал дает возможность определить ошибку, но вместе с тем он ставит ей также и предел.

Чтобы не ограничиваться лишь своими собственными ошибками, приведу еще два примера. Их с тем же основанием можно было бы отнести в разряд обмолвок и действий, совершаемых по ошибке, но при равноценности всех этих явлений это не играет роли.

а) Я запретил своему пациенту звонить по телефону женщине, с которой он собирался порвать, так как всякий разговор вновь разжигает борьбу, связанную с отвыканием. Я предложил ему сообщить ей письменно свое последнее слово, хотя и были некоторые трудности в доставке писем. В час дня он пришел ко мне и сообщил, что нашел способ обойти эти трудности, и спросил между прочим, может ли он сослаться на мой врачебный авторитет. Два часа он был занят составлением письма, но вдруг прервал сочинение и сказал находившейся тут же матери: «Я позабыл спросить профессора, можно ли упомянуть в письме его имя». Он поспешил к телефону, попросил соединить с таким-то номером и спросил в трубку: «Господин профессор уже пообедал? Можно его попросить к телефону?» В ответ на это он услышал изумленный именно тот голос, которого он, согласно моему предписанию, не должен был больше слышать: «Адольф, ты с ума сошел?» Он лишь «ошибся» и вместо номера врача заказал номер любимой женщины.

«Чем безупречнее человек снаружи, тем больше демонов у него внутри»

б) В одной дачной местности некий школьный учитель, бедный, но красивый молодой человек, до тех пор ухаживал за дочерью некоего столичного домовладельца, пока девушка страстно не влюбилась в него и не убедила свою семью согласиться на их брак несмотря на разницу в положении и расовые различия. Однажды учитель написал брату письмо, в котором говорилось: «Девчурка совершенно не красива, но она очень мила, и этого было бы достаточно. Но решусь ли я жениться на еврейке, не могу тебе еще сказать». Письмо это попало в руки невесте, и брак расстроился. В то же время брат выразил изумление адресованным ему любовным излияниями. Лицо, сообщившее мне об этом, уверяло меня, что здесь была ошибка, а не ловко подстроенная комбинация. Известен мне еще один случай, когда дама, недовольная своим прежним врачом, но не хотевшая ему прямо отказать, тоже перепутала письма. В этом случае, по крайней мере, и я могу удостоверить, что этот обычный водевильный прием был применен не в силу сознательной хитрости, а в результате «ошибки».

Быть может, читатели будут склонны считать описанную здесь группу ошибок мало распространенной и не особенно важной. Я хочу, однако, спросить их, не имеем ли мы основания рассматривать с той же точки зрения также и ошибочные суждения людей в жизни и науке. Быть может, лишь избранные и наиболее уравновешенные умы способны уберечь картину воспринятой ими внешней действительности от того искажения, которое она терпит, проходя через психическую индивидуальность воспринимающего лица.

Два из приведенных в предыдущей главе примеров – моя ошибка с Медичи, перенесенными мной в Венецию, и ошибка молодого человека, добившегося, несмотря на запрет, возможности поговорить по телефону со своей возлюбленной, – описаны мной собственно неточно и при более тщательном рассмотрении оказываются комбинацией из забвения и ошибки. Такая же комбинация может быть еще яснее показана на других примерах.

а) Один мой друг рассказал мне следующий случай. Несколько лет тому назад он согласился быть избранным в члены бюро одного литературного общества, предполагая, что общество поможет ему добиться постановки его драмы, и регулярно, хотя и без особого интереса, принимал участие в заседаниях, происходивших каждую пятницу. Несколько месяцев тому назад он получил обещание, что его пьеса будет поставлена, и с тех пор он стал регулярно забывать о заседаниях этого общества. Когда он прочел мою книгу о подобных вещах, он сам устыдился своей забывчивости и стал упрекать себя, мол, некрасиво, манкировать [118]теперь, когда он перестал нуждаться в этих людях. Он решил в следующую пятницу непременно не позабыть. Все время он вспоминал об этом намерении, пока, наконец, не выполнил его. Но когда он пришел в помещение общества, то, к своему удивлению, нашел двери закрытыми, поскольку заседание уже завершилось. Он ошибся днем: была уже суббота!