– Так? – уточнил Танмай по-русски.
– Не знаю, с чем сравнивать, – ответила Нея и смутилась, сообразив, что из ее ответа выходит, будто она больше никого не любила.
– Та-ак! – довольно заключил Танмай.
Потупив взгляд, Нея улыбнулась, но тут же вспомнила:
«Человек не умеет любить. Он даже Бога пытается использовать. И я пыталась», – губы непроизвольно искривились, ей захотелось провалиться сквозь землю.
Впрочем, там она уже побывала.
* * *
Вглядываясь в ладонь Неи, хиромант в Индии сказал, что она обладает большой силой желания. Вероятно, поэтому стоило разрешить себе желать большего, возможности перед ней открывались с легкостью.
Элегантный интеллектуал в темно-синем костюме, великодушный демократ с обаятельной улыбкой, Вениамин Аликович интриговал играючи. Редкая мальчишеская небрежность в манерах добавляла его образу самобытности.
За круглым столом в своем роскошном офисе, то пристально, то лукаво он смотрел на Нею. Располагал к себе умными шутками, увлеченностью делом и казался человеком, умеющим рисковать и выигрывать.
Он открывал представительство в Эмиратах. Искал бизнес-ассистента-переводчика и общий знакомый Вениамина Аликовича и отца Неи порекомендовал ее. Перспектива сулила профессиональный рост, расширение кругозора и возможность ближе познакомиться с достойным кандидатом в спутники ее новой правильной жизни.
Хотя Нея и без того уже знала, что Вениамин Аликович не иначе как ниспослан свыше. На первом собеседовании он закрепил рукопожатие подарком из нескольких книг о карме, чем уничтожил остатки присущей Нее настороженности.
Через неделю он пригласил ее на второе собеседование. Нея виновато призналась, что не сможет освободиться раньше восьми, и он радушно согласился подождать.
В девять вечера она была на месте. На проходной встретил охранник и по пустому коридору провел в дальний кабинет. Уставший, Вениамин Аликович сидел за рабочим столом, на котором помимо пары файлов с документами и портрета его духовного учителя стояла бутылка виски и хрустальный бокал. Увидев Нею, он оживился, встал, с улыбкой приветствовал, предложил сесть, в черное кожаное кресло напротив. Сам сел обратно в похожее, но побольше.
– Выпьешь со мной? – непринужденная, чуть лукавая улыбка, обозначила приятельский настрой встречи.
– Нет, Вениамин Аликович, спасибо, я не пью.
– Хм… Ну и зря…
Нея сочла замечание не допускающим сомнений и только улыбнулась.
– Значит, придется одному пить, не возражаешь?
– Нет, конечно.
Он наполнил фужер и начал рассказывать о предстоящем объеме работы и своих ожиданиях от Неи.
– Мне нужно убедиться, что ты ко всему готова, – подытожил он через полчаса.
Нея, приученная ценить и оправдывать доверие, рассказала, как будет стараться. Чтобы подтянуть английский, уже выбрала интенсивный курс. И в качестве испытательного срока готова бесплатно совмещать со своей нынешней работой его первые поручения.
Он глянул на дверь, выдержал паузу и сказал, что ему нужно проверить ее в другом смысле.
В кабинете повисла тишина. Горячая волна откуда-то из низа живота толкнула Нею в солнечное сплетение, дыхание в груди остановилось. Она инстинктивно бросила взгляд на окна – там стояли решетки, за дверью – охранник. Непроизвольно откашлявшись, она начала выкручиваться, осторожно подбирая слова:
– Вениамин Аликович, если я вас правильно поняла… Вы мне очень нравитесь… как мужчина. Я бы хотела, чтобы все произошло в другое время и в другой обстановке.
– Хм, неплохой ход, – усмехнулся он.
Осушил фужер, помолчал. Пошатнувшись, поднялся. Сказал «нет, откладывать не будем». Обошел стол, вытащил ее за плечи из кресла, развернул спиной к переговорному столу, задрал юбку и начал стягивать упругие колготки. От него разило перегаром. Нея извивалась и отстранялась, что его распаляло, и он стал агрессивным. Она поняла, что сопротивление приведет к мордобою, и тогда унижение не получится скрыть.
Вениамин Аликович повалил ее на стол. Она попыталась представить, что ее тело ей не принадлежит. Отрешенно посмотрела по сторонам и остановилась на портрете его духовного учителя. В золотой рамочке, со жгучими взглядом и копной кудрявых волос он, казалось, присутствовал.
«Ты видишь? Позволишь этому произойти?» – спросила она молча.
Портрет не ответил, и было уже поздно.
Мертвецкая безучастность Неи не вдохновляла Вениамина Аликовича. Он остановился и, раздраженный, не смог продолжить.
Читать дальше