Владимир Леви - Доктор Мозг. Записки бредпринимателя. Избранные рецепты осмысленной жизни.

Восьмимесячный малыш Альберт был сыном бедной незамужней женщины, она работала кормилицей и няней других детей, а свое дитя держала в приюте и согласилась предоставить исследователям для экспериментов за небольшое денежное вознаграждение. Ее заверили, что опыты будут совершенно безобидными. «Альберт» – псевдоним, придуманный Джоном и Розали; настоящее имя этого человечка было Дуглас Мерритт.

На старой кинопленке движения, как в мультиках, карикатурно ускорены, но что происходит, понять можно. Младенец сидит на матрасе, пытается ползать. Форма головы ребенка оставляет желать лучшего; мимика бедна, движения вяловаты и неуклюжи.

Слева от малыша – изящная молодая особа в элегантном темном платье с белыми отворотами на рукавах и воротнике. Прическа каре разделена срединным пробором так, что волосы образуют красивую готическую рамку для нежного лица. Миловидная леди сосредоточенно следит за движениями и мимикой ребенка, в какие-то моменты поддерживает его; когда малыш плачет – ласково поглаживает по спинке. То отодвигается, то присаживается близко к маленькому подопытному, даже ложится рядом.

Перед мальчиком оказывается то белая крыса, то серый пушистый кролик, то лохматая взволнованная собака, то обезьянка, мечущаяся на поводке и орущая, то мочалка, то кусок шерсти. Иногда в кадре появляется длинная, крепкая мужская рука, мелькнула разок большая нога в ярко вычищенном башмаке; удалось заметить, что брючина выглажена отменно…

А вот и обладатель всего вышеозначенного: крупный красивый дяденька в замечательно отглаженном темно-сером костюме и белоснежной рубашке. Легко узнается – похожий на все свои фотографии, начинающий чуть седеть с висков, достигший пика мужской убедительности профессор Уотсон. Это он подсовывает малышу живность и разное прочее, кроме кролика, которого высаживает на авансцену прелестная Розали. Движения Джона решительны и уверенны, на лице выражение экспериментаторского азарта, в какие-то мгновения ловится жестковатый оскал. Он знает, что и для чего делает, он хозяин, ведущий, солист. Розали аккомпанирует сосредоточенно, легко, чутко. Малыш, вначале спокойный, доверчивый и расположенный поиграть, вскоре начинает обнаруживать признаки тревоги и недовольства. Когда рядом оглушительно бьют молотком в железяку, вздрагивает, куксится, вот-вот заплачет…

– Маленькие боятся всего громкого, резкого и неожиданного…

– Кульминация наступает, когда профессор демонстрирует испытуемому себя, но не в своем обличии, а Санта Клауса, доброго Дедушки Мороза, – сказал бы я, если бы сам сидел на этом матрасе. Но там сидел малышок, который о Санта Клаусе представления еще не имел. И когда дяденька профессор вдруг хищно лег животом на матрас, резко приблизил к младенцу свое лицо, почти вплотную, – и вдруг моментально напялил на себя бородатую маску, – жутковато сделалось даже мне, зрителю, понимающему, что происходит.

Вот как это происходило

– Еще бы – какое-то вдруг страшилище появилось! Огромная борода – это же ужас! Даже дети трех и четырех лет часто пугаются дедов Морозов на новогодних праздниках, закрываются от них, плачут, хотя вроде уже знают, кто это.

– Вот и малыш Альберт, он же Дуглас, в ужасе разревелся, развернулся на 180 градусов и ползком, со всей возможной для него скоростью бросился, как к мамочке, к Розали.

Уотсон показывал этот эпизод коллегам и студентам как образец генерализации выработанного рефлекса – страха, вызванного громким звуком и «опредмеченного». На самом же деле это грубый пример инстинктивной физиономической реакции. Той самой, благодаря которой маленький ребенок в компании незнакомых людей сразу и безошибочно выбирает самого доброго и боится самого злого, хотя этот злой может быть благостным и улыбчивым, а добрый – угрюмым. Так же чувствуют, «кто есть ху», собаки, кошки и лошади, но они ставят свои диагнозы не столько по физиономиям, сколько по пантомимике – очертаниям и движениям всей фигуры в целом, а также, похоже, и по биополям.

– Вас не удивило такое охотное участие ангелоподобной Розали в этом скверном эксперименте?

– Не удивило, потому что и по себе знаю, что такое для юного человека гипноз идеи в соединении с гипнозом любви.

– Гипноз любви – это понятно. А что за гипноз идеи, какой?