Владимир Леви - Доктор Мозг. Записки бредпринимателя. Избранные рецепты осмысленной жизни.

В заключение заявил, что люди от крыс принципиально не отличаются и подлежат тем же научно-исследовательским процедурам.

Тут с места поднялся один из его бывших преподавателей по фамилии Ангел и с едва сдерживаемой яростью произнес:

– Воистину, прогресс науки неудержим. Мистер Уотсон, Дарвин породнил нас с гориллами, а вы смело пошли вперед – побратали с крысами. С кем дальше – с червями, свиньями, мухами?.. Я хотел бы напомнить, что человек – мыслящее духовное существо. Как бы вас попросить оставить крысиное – крысам, а человеческое – человеку?

Джон покраснел, поперхнулся, но быстро нашел, что ответить:

– Мистер Ангел, я понимаю, само ваше имя обязывает защищать людей (смешок в зале). Но, позвольте заметить, не только ангелы – среди них бывают и падшие, – а даже верховные божества, случается, ошибаются, как о том свидетельствует старинное изречение «Юпитер, ты сердишься, значит, ты неправ». Благодарю вас за мнение.

Психологические журналы приняли работу Уотсона на ура; только популярный «Life», где окопались противники вивисекции, зло его высмеял, напечатал уничтожающий отзыв и карикатуру: молодой цветущий палач Уотсон, засучив рукава и гнусно улыбаясь, одного за другим, конвейером убивает крысят. «Кто следующий?.. Не хотите ли поисследоваться?..»

В Чикагском университете Уотсон получает степень доктора наук (PhD), там же начинает преподавать психологию и продолжает лабораторные исследования. Теперь ясно: его путь – научная карьера, нужно быть энергичным и целеустремленным, продвигаться вперед. И он продвигается: допоздна работает в лаборатории, пишет статьи одну за другой, выступает с докладами. Все получается: молодой блестящий ученый, смельчак с ореолом вундеркиндства, – вот теперь он каков. Чувствует себя победителем, на коне.

Но не во всем…

После любовной неудачи спешно пускаться в новый роман опасно: рана еще не зажила, душа раздергана и обманывается слишком охотно. На войнах победы, одерживаемые сразу вслед за поражением, нередко бывают пирровыми. На любовных фронтах подавно. Неостывшие угли на пепелище могут дать новое пламя, подкинь лишь дровишек, но будет ли это новой любовью или только прежней зависимостью с измененным лицом?..

– А если прежде была только зависимость, принимавшаяся за любовь, от ее углей может вспыхнуть истинная любовь?

– Может, с той же повышенной вероятностью. В жизни Уотсона произошло и то, и другое.

В баптистском колледже Джон был влюблен в сокурсницу, набожную, строгую, неприступную, и внешностью, и характером похожую на его маму Эмму. Имя этой девушки осталось нам не известным, назовем ее Энн. Джон пылал, а Энн отвергала его, отвергала мягко, с сочувственным пониманием, и тем больнее. Красавчик, еще неопытный, тяжко страдал.

В Чикагском университете, побултыхавшись уже в омутах безлюбовного секса, очутился вдруг в цветнике юных умниц, под обстрелом нежных улыбок и обещающих взглядов. Удерживаться от глупостей было трудно, тем более, что заедала тоска, хотелось повеситься…

И вот однажды, принимая экзамен, молодой преподаватель попался, шахматно выражаясь, на дебютную заготовку Судьбы. Началась, неведомо для него, новая сюжетная линия его жизни – там, дальше, в неразличимом будущем, она приведет карьеру Уотсона к яме, выбраться из которой на прежнюю дорогу уже не получится, выберется на другую…

Мэри Икес была младшей сестрой Гарольда Икеса, министра внутренних дел, влиятельного приближенного тогдашнего президента Теодора Рузвельта. Симпатичная, романтичная девушка, избалованная комфортом («Холодное пиво в койку – это закон», – говаривала она, когда развернулась).

На этой фотографии Мэри Икес уже в том возрасте, когда вполне развернулась.

Приехала в Чикаго изучать психологию и тут же влюбилась в очаровательного Уотсона. Дни и ночи о нем мечтала. Учиться это не помогало.

На письменном экзамене не знала ответа ни на один вопрос, подглядывала в учебник, пытаясь что-нибудь сдуть, и одновременно писала на обложке учебника любовный стишок Уотсону. На словах «его стройный-стройный стан, его черные-черные волосы, его карие-карие глаза, его алые-алые… » над ухом вдруг раздалось:

– Время вышло. Прошу сдать работу.

Подняла глаза и увидела, что сидит в аудитории одна-одинешенька, однокашники уже все сдали и покинули помещение. А рядом, совсем-совсем близко стоит, слегка наклонившись к ней, душка Уотсон и строго улыбается.