Роберт Бертон - Разум VS Мозг. Разговор на разных языках

В своей книге «Animal Liberation» [31]  Название можно перевести как «Освобождение животных», оно является названием общественного движения. – Прим. пер. (1990) активист борьбы за права животных и философ Питер Сингер писал:

Разве животные чувствуют боль не так, как человек? Ну, и как же мы узнаем, что кто-то – человек или нечеловек – чувствует боль? Мы знаем, что мы сами можем чувствовать боль. Мы знаем это из непосредственного опыта ощущения боли, которое мы испытываем, когда, например, кто-то прижмет горящую сигарету к тыльной стороне нашей ладони. Но как мы узнаем о том, что кто-то другой испытывает боль? Мы не можем непосредственно испытать боль «другого», будь этот «другой» нашим лучшим другом или бездомной собакой. Боль – это состояние сознания, «ментальное событие», и, будучи таковым, оно не может быть зафиксировано извне. Когда кто-то корчится, кричит или отдергивает руку от горящей сигареты – это не сама боль. Не являются таковой и записи, которые невролог может сделать об активности мозга – мозг сам только наблюдает боль. Боль – это то, что мы чувствуем, и все, что мы можем, – делать заключения, что другие тоже чувствуют ее, основываясь на различных внешних проявлениях» [101].

Если поведенческие наблюдения – например, при оценке боли животного – недостаточно надежны, может ли наука предложить более обоснованный подход? Новозеландский нейрофизиолог Крейг Джонсон полагает, что может. В 2009 г. он сообщил, что «судя по мозговой активности, телята чувствуют боль, когда их забивают» [102]. Получивший премию труд Джонсона основывался на фактах, полученных при использовании регистрации электрофизиологической активности мозга (ЭЭГ). Предшествующие исследования на добровольцах-людях и нескольких других видах млекопитающих показали, что определенный характерный паттерн ЭЭГ наблюдается в те моменты, когда подопытный получал болевое воздействие. Чтобы не причинять животным дискомфорта, Джонсон анестезировал телят, прежде чем перерезать им горло. Он утверждает, что эти животные демонстрировали типичную болевую электрофизиологическую активность в момент, когда им перерезали горло. В результате он приходит к выводу, что телята испытывали бы боль, если бы были в сознании.

Основываясь на результатах ЭЭГ, коррелировавших с клиническим описанием боли, полученным от человеческих добровольцев, находившихся в сознании, Джонсон предположил, что такой характер электрофизиологической активности отражает состояние боли. Но нет никакого смысла ссылаться на характер электрофизиологической активности анестезированного животного как отражение бессознательного проявления боли. Боль – это сознательное переживание. Представьте себе двух людей, одинаково споткнувшихся и ударивших большие пальцы на ногах. Один только что потерял работу, и его бросила жена – он стонет в агонии. Другой только что узнал, что выиграл в лотерее – он даже не заметил, что споткнулся. Входящая информация одинакова, нейрональная основа переживания боли так же одинакова. При этом психические переживания оказываются различными. Исследование Джонсона – отличный пример того, как мозг путают с разумом. Знание того, что происходит на уровне нейронов, не может ничего сказать о переживаниях животного.

Одним из трагических побочных эффектов этого исследования была достойная восхищения попытка ученого с помощью данных ЭЭГ убедить религиозных лидеров в том, что животные могут испытывать боль. По словам Джонсона, результаты исследования не были сюрпризом, «но, по непоколебимому мнению религиозного сообщества, животные не испытывают никакой боли, поэтому результаты могут быть неожиданностью для них». В качестве ответного аргумента религиозный представитель скотобойни процитировал предыдущее исследование, проведенное Университетом Ганновера, Германия, пришедшее к заключению на основании ЭЭГ, что один тип техники убоя гуманнее, чем другой. Это примечательный кульбит веры и фундаментально редукционистский взгляд на внутреннюю жизнь животного, позволяющий верить, что решение в отношении убийства людьми животных может определяться интерпретацией электрофизиологической активности мозга.

Этот конфликт между необъективностью поведенческих наблюдений и неспособностью науки перешагнуть через зазор между разумом и мозгом не имеет окончательного решения. Нейробиологи могут предложить дальнейшие физиологические исследования, а философы ответить бесконечным потоком мысленных экспериментов, но существовать безупречного решения проблемы субъективности, пытающейся объективизировать саму себя, попросту не может. Как мы вскоре увидим, это убеждение о нейрональных коррелятах сознательных психических состояний является основой для большого числа ложных нейробиологических концепций – от оценки наличия сознания до определения причинно-следственных связей, до описания некоторых болевых синдромов, до заявлений, что мораль может быть научно обоснованна.