Роберт Бертон - Разум VS Мозг. Разговор на разных языках

Вероятно, есть одно ментальное ощущение, которое несет наибольшую ответственность за распространившиеся вокруг разума споры. Это сложное и по-философски раздражающее чувство причинно-следственной связи: как мы можем знать базовую причину(ы), вызвавшую последовательность событий. Наука выработала целый спектр методов выявления причинных связей. Однако на персональном уровне мы ощущаем причинность как некое когнитивное чувство. Около 300 лет назад философ Дэвид Юм утверждал, что причинность – это чувство, появляющееся из нашего предшествующего опыта и представляющее собой встроенный в нас механизм связывания отдельных событий в причинно-следственную хронику. Ужасно жаль, что мы не можем вернуться в прошлое и передать письмо с благодарностью тем, кто предоставил нам истинные прозрения, которым предстояло выдержать проверку временем. Как бы то ни было, спасибо вам, Дэвид. В этой главе я попытаюсь посмотреть на наблюдения Юма сквозь призму современной нейрофизиологии.

Вернемся к примеру с клоунами: у меня не было независимого способа определения причины падения клоуна Б. До того как я получил информацию от жонглера, я мог полагаться только на то, что знал из своего прошлого опыта о физических силах и механизмах столкновения кулака с лицом. Без этих знаний о мельчайших подробностях того, как происходит нокдаун, я был бы поставлен в тупик и не смог прийти к какому бы то ни было заключению о том, что чему стало причиной. Все, что я видел бы, – это внешне случайное развитие серии несвязанных событий. Прежние знания – критически важное условие определения любой причинной связи.

Конечно, знание того, что удар кулака может свалить человека с ног, не гарантирует, что именно он вызвал падение клоуна Б. Я лишь верю своим глазам, а мы должны с сожалением признать, что восприятие не всегда сообщает нам истину. То, что я вижу, – не обязательно то, что произошло на самом деле. Если я признаю, что мое восприятие может быть ненадежным, я могу снизить вероятность ложных выводов, вспомнив прежде всего все известные мне возможности искажения восприятия. Но исчерпывающее знание потенциальных ошибок восприятия неизбежно требует полной свободы от этих самых ошибок. Этот замкнутый круг логики – вездесущий слуга субъективности восприятия.

Чтобы увидеть, как мы устанавливаем причинно-следственные связи в самых элементарных ситуациях, рассмотрим следующее знакомое каждому происшествие: вы споткнулись о расшатанную половицу на темной лестнице и ушибли большой палец на ноге. Практически мгновенно вы чувствуете в этом пальце боль. У вас не возникает и тени сомнения, что причина боли – удар о половицу. Но такие, казалось бы, очевидные причинно-следственные отношения между травмой и болью не всегда были для нас настолько очевидными. Мы все видели, как маленький ребенок касается горячей плиты в блаженном неведении о потенциальных последствиях. «Горячая плита причиняет боль» – это урок, который усваивается на основе опыта. Как говорят, обжегшись на молоке, будешь дуть и на воду.

К счастью, мы быстро формируем психическое представление об отношениях между травмой, повреждением тканей и болью. Со временем этот набор отношений, охватывающий сначала только «горячая плита причиняет боль», связывается с другими опытами травм, чтобы превратиться в укоренившееся обобщение: «травма вызывает боль». Знаменитая юмовская проблема индукции – что мы не можем знать, будет ли будущее соответствовать прошлому, – не является проблемой на уровне мозга. Мозг, никогда не проходивший курса философии, – безусловный прагматик. Для него истинны те правила, которые работают. Как любой успешный прогнозист, мозг работает с вероятностными предсказаниями, а не выдает безупречно точные ответы. Мозгу достаточно знать общее правило «чем чаще Б следует за А, тем более вероятно, что А порождает Б». Точно так же, как чувство узнавания является непроизвольным ментальным ощущением, анонсирующим близкое соответствие между воспринимаемым и сохраненным в памяти образами, причинность является непроизвольным ощущением, возникающим как результат неосознаваемого вычисления предсказания, что Б, скорее всего, проистекает из А. Чувство причинности начинается с установления соответствия наблюдаемых последовательностей событий и ранее составленных репрезентативных карт.

Мозг, никогда не проходивший курса философии, – безусловный прагматик.