Евгений Черносвитов - Озорные записки из мертвого века. Книга 1

…Сколько ему удалось проплыть – никто не знает. Почему утонула лодка с пустыми баками, с огромным килем – трудно понять. Думаю, что врезалась в волну цунами или была накрыта ею… волнорезом второго хода! Виктора нашли случайно, зимой. Рыбаки ловили на льду посредине Чля и зацепили его… Я убедил прокурора, что нет необходимости проводить судебно-медицинскую экспертизу, достаточно, если труп осмотрит глав. врач больницы. Прокурор меня послушал. Виктора похоронили рядом с его теткой. «Вихри» с лодкой до сих пор ищут: хороший был у парня корабль!

Отвечая на приветствия встречающих нас кивками, я прямо направился к дому на окраине поселка – в километре от причала. За мной засеменила Наташа. и присоединился долговязый парень в белом халате и во врачебной шапочке. Я понял, что это и есть главврач, из-за которого я чуть было не утонул. Мне не нужно было спрашивать, где дом с покойницей, ибо, приторно-тяжелы и липкий запах разложения человеческого тела в жару на поверхности – не спутать ни с чем. Он распространяется до двух километров по открытой местности. И ветер ничего не может с этим запахом поделать! Народ расступился, давая мне дорогу. Слова, обращенные ко мне я не слышал, потому что не слушал. Сосредоточился, пытаясь отгадать, что я «найду» с первого осмотра трупа прямо в гробу. На быстром ходу почувствовал, что кто-то пытается меня догнать. Оглянулся, это был дедушка. Я приостановился. Он подбежал ко мне и хлопая меня по спине сказал: «Увидимся, однако!» И, довольный, что я, остановился для него, побежал прочь, как бегают дети, в припрыжку. Врач что-то мне говорил, но я никак на его слова и сопровождение не реагировал. Я действительно был поглощен мыслями об «интриге», разоблачить которую я должен и сразу. То, что «сразу» – такое было у меня наитие.

Я весьма толерантен к различным негативным. Скажу так, запахам человеческого тело и мертвого, и живого. Анализ запахов – компонент моей экспертной работы. Рвотный рефлекс был подавлен полностью. Подходя к дому покойницы, окна и дверь которого были открыты настежь и приперты, чтобы не захлопнулись от сильного ветра. Возле дома ни души. А как же звери? Вдруг труп уже обглодан одичавшими собаками, которых было полно в тайге, волками и другими хищниками, вроде рыси, росомахи. А медведь вообще любить разлагающееся мясо – никогда свежину не ест… Я прошел через какую-то комнату и понял, что гроб стоит в большой комнате, и тут же, шагнув, увидел его, гроб с покойницей и кучей завядших таежных цветов, запах разложения которых как бы параллельно сосуществовал с основным запахом – гниющего на свежем воздухе в невероятно жаре, человеческого тела. Я подошел к гробу. Он, конечно, был открыт. Крышка стояла у стены рядом. Сразу обратил внимание, что шея покойницы закрыта полностью шелковой косынкой. Распустив косынку – первое, что я сделал – я увидел… странгуляционную борозду… посмертную, как я предположил, несмотря на то, что кожа не шее уже сползала лоскутами. Потом я надел перчатки, вынув их из фирменного саквояжа, и приподнял оскалившуюся серо-зеленую голову… с медными волосами! Мне не нужно было открывать глаза покойнице. Я знал, что они ярко-зеленые, были таковыми до разложения, как у Наташи! Мне было немного не по себе, ибо, абстрагируясь от того, что с телом сделало разложение, я видел, что Наташа – копия ее мама! Наташа, с которой я был на краю гибели, сейчас лежала передо мной в гробу, в похоронном одеянии…

…Только я взял голову двумя руками и приподнял с маленькой вышитой подушечки, как мои безымянные пальцы и мизинцы просигналили мне, что теменно-затылочная кость размозжена! Вот и интрига! Смерть наступила от сильного удара тупым твердым предметом по затылку. Женщина умерла мгновенно (кстати, ее тоже звали Наташа, мама назвала дочь свои именем, видя, что девочка будет ее копией). Мгновенная смерть… а кто тогда подвесил еще горячее мертвое прекрасное тело, засунув окровавленную голову в петлю? Кто это сделал, не нужно долго думать, чтобы понять, что имитировал самоубийство через повешение, и делал это, находясь в состоянии сильного аффекта. Вот для психолога задача. Человек размозжил голову, мысль у меня была – обухом топора – затем вытер от крови голову и волосы, сделал петлю – наверное на эту мысль натолкнула его находившееся рядом бельевая веревка, и повесил труп! Я уже рисовал картину убийства и, получалось, дилемма: умышленное или неумышленное убийство? То, что я подумал, что повесить труп подсказала рядом находившаяся веревка, я заранее склонялся к… неумышленному убийству! И скоро начал думать о месте совершенного преступления: сарай, который я проходил. Топор, веревка – им место в сарае. Но… зачем идти с жертвой в сарай, чтобы убить? Я был убежден, что труп, который нашли висящем в сарае, никуда не перемещали…