Алекс Ведов - Вверх по течению. Записки аутсайдера

Впрочем, как чужды все выдуманные или реальные типажи, подобные ему. Все эти добродетельные аскетичные пуритане, душащие ближних благочестивой моралью. Все эти дикие радикальные мусульманские фундаменталисты, отрезающие людям головы перед кинокамерами, устраивающие взрывы и прочие теракты. Все эти пламенные трибуны-революционеры с лихорадочно горящими глазами, заражающие соотечественников своим дьявольским энтузиазмом. Все эти толпы, благоговейно взирающие на своих обожаемых вождей и кумиров, орущие и марширующие, готовые по мановению его руки не задумываясь идти крушить, убивать и бросать самих себя миллионами в топку имперского величия, в ненасытную пасть государственного Молоха.

Фанатики (неважно, религиозные или какие ещё) мне неприятны до омерзения. Мне кажется глубоко противоестественным, когда главное в поведении людей, в их отношении к жизни, к другим людям подчинено одной идее, правилу, взгляду на мир (или небольшой сумме таковых). Этот набор, надо по ходу заметить, всегда ложный, потому что жизнь во всём её многообразии невозможно ни свести к одному или нескольким выдуманных кем-то правилам, ни, тем более, полностью подчинить им. Фанатизм – это добровольное сумасшествие. Человек превращается в какого-то бездумного робота, одержимого одной, как правило, неглубокой и далёкой от здравого смысла идеей. Это само по себе отвратительно, но усугубляется тем, что человеком движет не столько сама эта идея, сколько доведённые крайности эмоции по поводу её «ценности» и, конечно же, её неизбежных расхождений с реальностью. Хуже всего в фанатиках эта исступлённая, истеричная нетерпимость к иному взгляду на мир, вообще ко всему, что противоречит их «идеалам» и к тем, кто хотя бы не разделяет их. Особенно опасна эта нетерпимость, если соединяется с решимостью действовать и распространяется на многих таких же одержимых.

Я думаю, из фанатиков (хоть и не все они таковы) всегда выходили индивиды, несущие наибольшую угрозу обществу. Далеко не надо ходить за примером – такие исторические явления, как инквизиция, германский национал-социализм и терроризм (исламский или какой угодно ещё) – выросли на почве фанатической приверженности неким идеям и попыток их утвердить. Да и маньяки-одиночки, серийные убийцы нередко становятся таковыми под влиянием идеи-фикс, захватившей всё их существо (например, той, что общество нужно очищать от лишних людей).

Вообще, долго рассуждать о фанатиках не вижу смысла – думаю, в отношении к ним все здравомыслящие люди единодушны. Но поражает, что, несмотря на прогресс, на общее развитие культуры, это явление так распространено в мире до сих пор, и сдавать позиции не собирается. Более того – возрождается под разными масками и ведёт то скрытую, то явную борьбу против самой цивилизации. Когда приходится узнавать или непосредственно наблюдать очередное проявление такого рода, с грустью и тревогой думаешь о том, что, наверное, склонность к фанатизму – это неустранимый дефект человеческого сознания. Как и склонность придумывать себе всевозможные «святыни».

Даже если фанатизм и не проявляется в таких формах, он в любом случае контркультурен по сути, и, если так можно выразиться, «контр-жизнен». Фанатик считает, что принципы и идеи важнее, ценнее живых людей, и этим опасен. То, что необратимо завладело его сознанием, антагонистично нормальной сущности человека.

Подытоживая, я бы сказал: фанатик – это тот, в чьём сознании культурное начало подчинилось дикости и варварству, разум – безумию, а жизнь – смерти.

Алкашня и бомжи . Эти существа вызывают в основном гадливость. Всем своим видом и исходящим от них запахом, своими повадками и образом жизни, всей своей антисанитарной сущностью. Правда, у меня в отношении к ним примешивается некий элемент жалости, но очень маленький. Когда человек опускается до такого состояния, то виноват прежде всего он сам. Калеке, старой бабусе или нищему попрошайке более-менее опрятного вида я порой подаю милостыню, бомжам же никогда. Им всегда нужно на выпивку, ни на что другое. Дай ему хоть миллион долларов – он не поднимется со своего дна, не изменит свою жизнь к лучшему. Он пропьёт или иначе бездарно спустит все деньги за считанные дни и опять останется тем же. У этих существ просто нет минимума волевых качеств, необходимых, чтобы быть рядовым членом социума – поэтому они и оказались в таком положении. Если не было сил держаться на плаву, откуда возьмутся силы на подъём со дна?