Евгений Черносвитов - Кандид-2020. Конфабуляции. Псевдореминисценции. Персеверации

– Дайте винтовку Ульгучье, ― приказывает Савчук.

– Ты что, хватил лишнего? ― даже оторопел от таких слов участковый.

– Он нас, как мух, ухлопает! ― поддержал его следователь милиции.

– Только один патрон в ствол, ― поясняет настойчиво Савчук.

– А он с одного выстрела уложил двух…, – это вмешиваюсь я, так как знаю, как стреляет Ульгучье, по вскрытым мной трупам, убитых им молодых ребят ― охотников.

– Не бойтесь, дайте! ― поддержал Савчука охотник-артельщик. ― Я буду держать его на мушке!

Ульгучье невозмутимо молчит, попыхивая сигаретой. Савчук берет армейский карабин и вставляет в ствол патрон.

– Еще один вставь! ― вдруг говорит Ульгучье… Все вмиг поворачиваются к нему и, разинув рот, замирают. Немая сцена продолжается с минуту, вездеход продолжает нестись на огромной скорости между Океаном и Тайгой.

Первым приходит в себя Савчук:

– Зачем тебе второй патрон?

В голосе его четко слышны нотки невольного страха. На лице невозмутимого Ульгучье появляется что-то, подобное снисходительной улыбки:

– Если убивать ― то обоих.

– Кого «обоих»? ― в голос спрашиваем мы, недоуменно.

– Птицу. Орла и орлицу! Горе одному оставаться! Все равно разобьется, на камни оттуда (он показал руками, скованными наручниками) бросится!

Мы задрали головы, пытаясь разглядеть вторую птицу, но видели только одну, как не старались.

– Врет он! Два патрона хочет! Как раз по одному на нас, двоих! ― сказал, продолжая пялиться в безоблачное небо, участковый (был он ― детина 2-х метрового роста, ходили о его невероятной силище легенды, будет возможность, хоть одну расскажу!) Савчук тем временем вставил в обойме второй патрон, и, протягивая карабин Ульгучье (артельщик встал в боевую позу, направив к виску охотника ствол), сказал:

– Но наручники я с тебя не сниму… Закон не позволяет, так что стреляй брат так!

Ульгучье, не выпуская изо рта сигарету, взял маленькими ладошками карабин и не успели мы опомниться и сообразить, как он целиться и стрелять будет, как прозвучали почти дуплетом два выстрела. Головы наши невольно дернулись, в ушах от ближних выстрелов заложило. К ногам нашим с грохотом упали две птицы, обе без голов ― только окровавленные шеи еще дергались и издавали булькающие звуки. Ульгучье (наверное, мне это показалось!) презрительно смерил нас всех своими глазами-щелками и аккуратно, нагибаясь всем туловищем, положил на дно вездехода карабин. Опять немая сцена. В воздухе повисло ― нет, не восхищение умением стрелять охотника Ульгучье, а нечто гораздо большее ― неловкость перед ним, и жалость к нему, к которому судьба вдруг повернулась спиной, что он, явно незаурядный и большой человек, теперь будет исполнять прихоти всякого, кто захочет над ним позабавиться!..

– Ульгучье! Хочешь выпить? ― тягостное молчание прервал участковый.

– Спасибо, я не пью! А вот если угостите еще сигаретой ― скажу спасибо… ребята!

Ульгучье прекрасно вышел из ситуации. Все, что сейчас произошло, понял и по-своему, успокоил присутствующих… Неловкости и жалости след простыл. Все враз загалдели. Кто-то протягивал Ульгучье сигареты, кто-то котелки с горячей пищей и кружки с дымящимся ароматным чаем. А Савчук молча взял руки Ульгучье и снял наручники. То же самое он сделал и с ногами:

– Вот так-то лучше! ― Ульгучье ничего не сказал, только несколько раз присел, вытягивая ноги, как будто танцевал барыню, и мощно размял запястья. Всю остальную дорогу он провел с нами на равных: и в кузове сидел один и курил, и в кабину ходил чай пить, и все словно сговорившись, как бы забыли, что он убийца, арестованный, и что его везут в тюрьму.

В отделение милиции города Николаевска-на-Амуре в четыре часа утра позвонил председатель сельсовета, бывший фельдшер поселка, и охрипшим голосом сообщил, что в «поселке стрельба и побоище». Огонь ведется из разных точек. Стреляют друг в друга охотники-артельщики и местные жители, гиляки. Все ― пьяные. Каждый дом под непрекращающимся огнем. Охотники забаррикадировались в фельдшерском пункте. Местные жители стреляют с улицы». Причина побоища известна – это новый фельдшер Светлана, 18-летняя девушка, недавно приехавшая в поселок по распределению из Винницы и успевшая сойтись с местным охотником Ульгучье. Вчера он неожиданно вернулся из тайги и застал ее пьяной с русскими охотниками, которые остановились у нее три дня назад. Тут все и началось…

Дозвониться из поселка в город не так-то просто. В поселках, разбросанных по нижнему Амуру, прибрежных и таежных. Связь была одна ― вертушка (точь-точь, как в 1917 в Смольном). Так вот, для того чтобы попасть в город, нужно было пройти как минимум 4—5 узлов связи, где очередная «девушка», получившая звонок, передавала его на следующий «узел». Естественно, что на любом участке пути сигнал мог срываться. Председатель сельсовета звонил в город с 20 часов, а дозвонился только в 4 утра. Он был в конец измотан и ужасно напуган. Ведь в поселке было много детей, которые легко могли попасть под пулю. Так он доложил, требуя незамедлительной помощи.