Гавриил Кротов - Волшебный сок. Повесть об архитектурных подходах к педагогике

– С полным удовольствием. Любой камушек под голову дадим, соломенная кучка давно в скирде лежит, ежели ладошкой накрыться сумеете, то переспите за милую душу. Груня, душу из зайца вынули, а ты потроха вынь, да самоварчик сгоноши. А вы, молодой человек, каким способом изо всего села нашу хату облюбовали, аль богаче всех показалась?

– Пожалуй. Заметил в вашем дворе богатство, решил и с хозяином познакомиться.

– Злато-серебро в закромах не прячем. Всё на виду храним. Куски большие, тяжёлые никто не унесёт, а мелочью не дорожим – греби лопатой, богатей на доброе здоровье.

Виля умылся, достал из рюкзака бутылку водки, колбасу, консервы, но хозяин, сменив балагурство на серьёзный тон, сказал:

– Ты, мил человек, дорожные припасы, спрячь. Найдём чем угостить. Сейчас хозяюшка нам подаст. За вино благодарствуем, хотя в запасе всегда настоечка найдется. Ежели дело есть, говори сразу. После рюмки разговор за деловой не считаю.

Виля объяснил кто он такой, что его интересует, и почему обратил внимание на изумительное надгробие.

– Спасибо, молодой человек, что мысль мою поняли. Давно ещё одна старушка заказала мне надгробие на могилу двухлетней девочки, но убогой показалась ей мысль моя и отказалась взять. Ей, вишь, ангела обязательно нужно было. Ну и разошлись. Делал я эту штуку ото всей души. Уж больно мне скорбь ихняя на сердце запала. Живут – дай бог всякому. Радость в семье появилась, а вот прихватило нежное создание морозом, и нет в семье самого дорогого. Это я и хотел выразить. Замысел мне по душе пришёлся, и камня самого что ни на есть подходящего достал. Яшма да кварц не чета мрамору, а для капелек горного хрусталя дал. Дни и ночи сидел, каждую веточку обдумывал. Так нет, ангел им понадобился.

Виля рассказал о своей работе, о проекте и о мечте. Старик слушал внимательно, как-то по-детски, разинув рот, не спуская глаз.

– Дорогой ты мой! Вот утешил старика! Да ведь в сказке такого не услышишь, а дело вполне жизненное. Ради этого стоило революцию делать.

Спать в эту ночь не пришлось.

Захар Прокофьевич, как звали каменотёса, вникал во все подробности. Договорились, что он начнёт объединять всех каменотёсов, готовить учеников и включаться в стройку. И что в ближайшее время Захар Прокофьевич побывает на квартире и Вили и познакомится со всей планировкой работы.

Виля вышел рано утром. Дружно дышали трубы домов, на улицах встречались женщины с вёдрами. По середине дороги шла женщина, окруженная стайкой ребятишек, которые наперебой что-то рассказывали учительнице.

Виля узнал свою попутчицу.

– Катя! Екатерина Васильевна!

– Виля! Вот встреча. Вы куда? Заходите ко мне. Я через четыре часа освобожусь.

– Хорошо, я кстати посплю.

– Идите к моей хозяйке. Вон в тот дом.

Виля ещё не спал, когда Екатерина Васильевна вернулась домой. После обеда (я никогда не оставляю своих героев голодными) они перешли в её комнатку.

– Так вот где вы очутились, Катя! Ведь у вас в назначении было написано, что вы направляетесь на руководящую работу.

– Но я не буду видеть детей, как и те чиновники, которые сидят в облоно.

– Значит, вы великодушно предоставили возможность руководить просвещением чиновникам?

– Да, мой друг, но не принципу «отойди от зла и сотвори благо», а потому что наша педагогика молода, и нужен прежде всего опыт. Нужно изучить «местный колорит».

– Так как же «местный колорит»? Оправдывает он грозное пророчество Евтихия?

– И да, и нет. Евтихий Аристархович, надо отдать ему должное, хорошо знает жизнь. Но он хорошо знает часть населения – крепкую, почти кулацкую часть, которая, нужно сказать, обладает огромной силой. Бедняцкая часть населения горячо отзывается на всё новое, но боится мироедов. Очевидно, Евтихий и ему подобные просто не принимают в расчет бедняцкую часть. Есть случаи прямого террора. Селькоров и избачей, как вредный элемент, стреляют из-за угла. Комсомольцев избивают в тёмном переулке, детей не пускают в школу, а отдают начётчикам. Всячески саботируют обеспечение школы. Дров нет, пишем на обёрточной или газетной бумаге. Задачи в уме решаем, даже диктанты в уме пишем.

– Вы не раскаиваетесь, что сменили Москву на эту… это захолустье.

– Что вы! Не представляете, какая жажда знаний у моих детей. Как стремятся к знаниям женщины, какие это благодарные слушатели. Как много им можно дать, как я им нужна. А что может быть приятней чувствовать себя нужным человеком.

– Но до меня далеко?