Давид Маркосян - О мужчинах, с которыми невозможно счастье

В первом варианте, когда женщина хочет уйти, – ее не устраивают отношения с партнером, сам партнер, его отношение к ней и к детям, а также «климат», который присутствует в их отношениях. Женщине хочется уйти из того места и от того человека, которые не только не позволяют ей «создавать» счастье, но и максимально отдаляют от него. Однако различные социальные табу, осуждение со стороны общества, родных и близких, отсутствие поддержки и понимания внушают женщине мысль, что она поступает эгоистично, думает только о себе и разрушает семью. Это заставляет женщину чувствовать себя еще более несчастливой. Ведь у нее не только отнимают мечту и отказывают в ее естественном желании быть счастливой, но еще и обрезают крылья.

Именно под воздействием перечисленных факторов женщина начинает рассматривать второй вариант – «остаться и/или терпеть». Как несложно догадаться, он не является выбором желанным и осознанным. Этот вариант является, скорее, навязанным и часто вынужденным. Большинство людей рассуждают так: «Если то, чего я хочу, принесет боль, обиду и лишения моим родным и близким, то единственный вариант, который мне остается, – не делать этого, то есть отказаться от того, что я хочу». Когда же в качестве аргумента (а на самом деле в качестве инструмента для выкручивания рук и эмоционального шантажа) используются дети, женщине становится очень сложно противостоять коллективному прессингу осуждения.

Очевидно, что во втором варианте женщине приходится особенно тяжело. На нее оказывают негативное влияние сразу несколько факторов:

1. Ее вынуждают отказаться от своих желаний.

2. Ее вынуждают отказаться от своих потребностей.

3. Ее чувства и эмоции игнорируются и воспринимаются как неважные.

4. На ее плечи перекладывается тройная ответственность – собственная, за детей и за партнера.

5. Ее никто не хочет понять.

6. Ей предлагают, по сути, отказаться от себя, ведь наши мечты, желания и потребности – это и есть мы сами и наша личность.

Если в первом варианте женщине приходится мириться с тем, что она не может быть счастлива, то есть с отсутствием счастья, то во втором варианте ей приходится смириться с собственной несчастливостью. Может показаться, что речь идет об одном и том же и разницы нет никакой, однако разница есть, и она огромная.

В первом варианте отсутствует счастье, но есть надежда достичь счастья – что-то поменяв в своей жизни, найдя понимание и поддержку у других людей, встретив своего человека. Кроме надежды появляется также возможность жить своей жизнью, иметь свободу и право выбора.

Во втором варианте не только отсутствует счастье, но и присутствует несчастье. Женщина не только лишена возможности получить то, что она хочет и в чем нуждается, но и вынуждена жить с тем, что не является ее выбором, не доставляет радости и с каждым днем делает ее все более несчастной. Кроме того, в этом варианте приходится отказываться также от мечты, надежды и перспективы когда-нибудь стать счастливой. Стоит ли говорить, что без надежды и мечты человек лишается возможности любить – и себя, и других. Женщина, которую лишили возможности любить, лишается не только счастья и любви. Она лишается самого главного – возможности чувствовать себя женщиной.

Я родился и вырос во времена Советского Союза. С самого детства мне постоянно приходилось сталкиваться с тем, что отсутствовал выбор, или же выбор был, но, как и в рассматриваемых выше примерах, из двух неустраивающих меня вариантов. Началось это еще в детском саду, затем продолжилось в школе, а потом и в институте. Присутствовало это также в общении с родными, близкими и просто с незнакомыми людьми.

Не знаю почему, но уже в 7—8 лет меня это стало жутко раздражать. Я ощущал себя будто в тисках, когда вынужден был выбирать из вариантов, которые я… не выбирал и которые меня совершенно не устраивали. Я постоянно злился, возмущался, спорил, плакал и никак не мог понять – почему все устроено именно так? Вынужденный выбор из двух откровенно неустраивающих вариантов делал меня несчастным – это впечатление отчаяния и загнанности я помню до сих пор. И, конечно, мне очень хотелось понять, почему же нет третьего варианта, в котором можно делать то, что хотя бы в минимальной степени отвечает твоим собственным принципам и желаниям.