Дмитрий Леонтьев - Психология смысла - природа, строение и динамика смысловой реальности

Масштаб помех, вносимых в течение деятельности интерферирующей с ней смысловой диспозицией, может быть различным в зависимости от соотношения «смыслового заряда» диспозиции и мотива деятельности. Сильное рассогласование диспозиции и мотива может породить непреодолимые преграды к осуществлению начатой деятельности. Возможно, однако, еще более разрушительное влияние непреднамеренно актуализировавшейся смысловой диспозиции на протекание деятельности, выражающееся в изменении направленности деятельности, то есть в формировании нового мотива и новой деятельности. Эти процессы были изучены О.М.Краснорядцевой (1986), выделившей в смысловой регуляции деятельности два вида смыслов: смыслы, порожденные актуальной потребностью и актуальным мотивом, и смыслы, порождающие актуальную потребность, то есть переводящие потенциальные потребности в актуальные. О.М.Краснорядцевой удалось экспериментально показать, что внеситуативные личностные структуры – личностные фиксированные установки – активно участвуют в регуляции деятельности, порождая ситуативные эмоции и актуальные установки, взаимосвязанные в единые эмоционально-установочные комплексы. При обнаружении в материале деятельности познавательного противоречия происходит обесценивание смысла актуальной (непознавательной) деятельности, разрушение функционирующего и формирование нового эмоционально-установочного комплекса, обусловливающего побуждение к новой, более ценной, деятельности. Таким образом, именно смысловые диспозиции – личностные фиксированные установки в терминах О.М.Краснорядцевой – предстают как механизм надситуативной активности ( Петровский В.А., 1975), выхода деятельности за рамки ситуативных требований на новый ее уровень, то есть фактически смены деятельности, что возможно благодаря внеситуативному характеру самих смысловых диспозиций.

Таким образом, смысловые диспозиции как внеситуативные смысловые структуры, консервирующие инвариантный жизненный смысл объектов и явлений действительности, являются не только латентными структурами. Их актуализация выражается в порождении актуальных личностных смыслов и смысловых установок, стремящихся придать деятельности, в которой они возникли, направленность, согласующуюся с направленностью смысловой диспозиции. Актуализация смысловой диспозиции может происходить двумя путями: через ее смысловой компонент, под влиянием мотива деятельности, и через предметный компонент, независимо от мотива деятельности. В первом случае диспозиция включается в систему смысловой регуляции деятельности, исходящую от мотива; во втором случае она порождает независимую от мотива подсистему смысловой регуляции, которая может вступать в конфликт с мотивационной регуляцией. Исход такого конфликта может быть трояким в зависимости от соотношения «смыслового заряда» мотива и диспозиции: осуществление деятельности на фоне помех; невозможность осуществления деятельности из-за непреодолимой смысловой преграды; инициация новой деятельности и отказ от старой. Благодаря этим видам нарушений в протекании деятельности становится возможным эмпирически выделить эффекты диспозиционно-смысловой регуляции деятельности, несмотря на ее опосредованный характер, выражающийся в том, что влияние на протекание деятельности оказывает не сама диспозиция, а порожденные ею личностные смыслы и смысловые установки актуальной деятельности. В заключение мы можем определить смысловую диспозицию как отношение к объектам и явлениям действительности, имеющим для субъекта устойчивый жизненный смысл, которое консервируется в форме фиксированной установки и проявляется в эффектах личностно-смысловой и установочно-смысловой регуляции, не связанной с мотивом актуальной деятельности.

В предыдущих разделах мы описали два класса смыслообразующих структур, выступающих источниками производных смыслов, которыми наделяются объекты и явления действительности, попадающие в сферу их действия: мотив и смысловую диспозицию. Мотив служит источником смысла объектов и явлений, значимых в контексте актуально разворачивающейся деятельности; смысловая диспозиция актуализирует смысл объектов и явлений, к которым мы по тем или иным причинам сохраняем устойчивое внеситуативное отношение, и наделяет производным смыслом другие, непосредственно связанные с ними объекты и явления. В первом случае жизненный и личностный смысл объекта или явления оказывается связан с его «прагматической» значимостью; во втором – с некоторой «предубежденностью» по отношению к нему. Но исчерпывают ли эти два случая феноменологию смыслообразования? Возможны ли случаи, когда новый для меня объект или явление, с которым я сталкиваюсь впервые и не имею априорного отношения к нему, который никак не связан с актуальными мотивами моей деятельности, выступил бы для меня носителем определенного жизненного смысла, и, породив в моей деятельности соответствующие личностные смыслы и смысловые установки, отклонил бы ее протекание от направленности на реализацию актуальных мотивов?