Дмитрий Леонтьев - Психология смысла - природа, строение и динамика смысловой реальности

Вместе с тем, в нашем контексте указание на социальность установки представляется излишним. Дело в том, что личностные структуры, в которых фиксируется смысловой опыт субъекта, имеют принципиально одно и то же строение вне зависимости от того, регулируют ли они сферу социального поведения или иные сферы деятельности. Если отвлечься от генетического аспекта, от истории тех или иных отношений личности, отношения людей к снегу могут быть такими же разнообразными, как отношения к законопроекту, предпочтения тех или иных цветов или фруктов можно определить таким же способом, что и предпочтения тех или иных марок автомобилей или сортов мыла, встреча с кабаном в лесу может оставить такой же след, как и встреча с пьяным хулиганом на темной улице, а выбор попугая в зоомагазине может осуществляться на основе тех же механизмов, что и выбор, за какого кандидата в президенты отдать свой голос. Поэтому социальная установка в строгом смысле слова предстает как частный, хоть и нередкий случай смысловой диспозиции.

Мы видим, таким образом, что в смысловых диспозициях можно выделить содержательную сторону, описываемую понятием отношения, и динамическую сторону, описываемую понятием фиксированной смысловой установки.

Характеристика смысловых диспозиций личности с содержательной стороны, через понятие отношения, является, по сути, феноменологической. Отношения личности могут быть, во-первых, различной степени обобщенности: наряду с отношениями к единичным объектам имеют место отношения к более или менее общим классам объектов (например, отношения к конкретным индивидам – отношение к мужчинам, женщинам, детям, молодежи и т. п. – отношение к людям вообще). Наряду с отношением к целому может существовать отличное от него отношение к части (отношение к городу – отношение к некоторым его районам). Отношения к объектам, соединенным между собой подобными связями, оказывают друг на друга определенное влияние, но тем не менее часто различаются.

При каждом новом столкновении в практической деятельности со значимыми объектами и явлениями, уже существующее отношение к ним субъекта обогащается, дополняется и дифференцируется за счет раскрытия новых смысловых связей, что, в свою очередь, может приводить либо к укреплению, либо, напротив, к расшатыванию исходного отношения. Как метко заметил Г.К.Лихтенберг, «… так называемые плохие люди всегда выигрывают, когда их лучше узнаешь, а хорошие – теряют» (1965, с. 159). Только в деятельности возможно раскрытие смысловых связей и отношений, ведущее к подобной перестройке; при этом важно подчеркнуть, что речь идет именно о смысловых связях, а не о раскрытии содержательных характеристик соответствующих объектов и явлений. Например, критика в мой адрес (даже справедливая) может изменить к худшему мое отношение не к себе, а, напротив, к критикующему, если высокая самооценка для меня более значима, чем адекватность представлений о себе.

О наличии устойчивых отношений мы судим по определенным инвариантным особенностям поведения субъекта по отношению к одним и тем же объектам и явлениям в разных деятельностных контекстах. Вместе с тем непосредственного выхода в деятельность смысловые диспозиции, как уже отмечалось выше, не имеют. Актуализация смысловых диспозиций в конкретной ситуации выражается в порождении личностных смыслов и смысловых установок актуальной деятельности, стремящихся привести направленность деятельности в целом или отдельных ее эпизодов в соответствие с устойчивыми внеситуативными диспозициями.

Ставя вопрос об актуализации диспозиций, мы переходим тем самым к рассмотрению их динамической стороны. Под этим углом зрения в смысловой диспозиции как образовании установочной природы необходимо вычленить составляющие ее внутренней структуры. Мы будем отталкиваться от трехчленной модели строения социальной установки (Katz, Stotland, 1959), в которой выделяются когнитивный, аффективный и поведенческий компоненты. Первый компонент мы интерпретируем как предметную составляющую диспозиции, то есть как отражение (в специфической форме, о которой мы скажем ниже) того объекта или явления действительности, к которому субъект устойчиво «относится». Второй компонент мы интерпретируем как смысловую составляющую диспозиции, то есть как отражение конкретного смысла этого объекта или явления. Наконец, третий, поведенческий компонент, мы, вслед за М.Фишбейном и А.Айзеном (Fishbein, Ajzen, 1975), не считаем необходимым приписывать структуре самой диспозиции. По нашему мнению, смысловая диспозиция к какому-либо объекту или явлению допускает достаточно разнообразный, хоть и ограниченный, спектр действий по отношению к нему. Конкретное действие нельзя вывести из одной диспозиции. Оно определяется актуальной установкой, формирующейся на основе диспозиции под влиянием ситуации и с учетом направленности деятельности, задаваемой мотивом. Таким образом, структура собственно смысловой диспозиции включает в себя лишь два основных компонента: предметный и смысловой. Такая структура диспозиции является отражением структуры деятельности, которая образуется этими двумя составляющими (см. Зинченко, Мунипов, 1976), и обобщенный опыт которой фиксируется в диспозиционной форме.