Дмитрий Леонтьев - Психология смысла - природа, строение и динамика смысловой реальности

Данные исследований В.В.Столина и М.Кальвиньо, на которые мы уже ссылались, позволяют вывести еще одну важную закономерность функционирования смысловых конструктов. Эта закономерность заключается в том, что объекты и явления, обладающие для меня выраженным личностным смыслом и привязанные вследствие этого к одному из полюсов смыслового конструкта, могут как бы «склеиваться» с самим конструктом и начинают выступать сами как критерий оценивания других объектов. В качестве примера можно привести чрезвычайно распространенную в жизни ситуацию, с которой часто приходится сталкиваться психологу: «Моя мать очень хорошая, самая лучшая. – Моя мать есть воплощение добра и совершенства. – Хорошая женщина – это та, которая больше всего похожа на мою мать. – Женщина, которая не похожа на мою мать, не может быть для меня хорошей». В этом случае конструкт «похожая на мать – непохожая» склеивается с конструктом «хорошая– плохая» применительно к женщинам и подменяет его собой; происходит это, как правило, неосознанно.

Возможно также «склеивание» смысловых и предметных конструктов; в этом случае оценка по предметному основанию косвенно отражает характеристику личностного смысла объектов и явлений, например, оценивая объект как «большой», я признаю его тем самым страшным, а оценивая его как «маленький» – безопасным. Однако граница между предметными и смысловыми конструктами тем самым не стирается: осмысленный предметный конструкт «быстрый – медленный» может выступать как эквивалент смыслового конструкта «опасный – безопасный» либо конструкта «эффективный – неэффективный».

Смысловая асимметрия связана, на наш взгляд, с тем, что именно смысловые конструкты выполняют функцию непосредственной оценки близости реального положения вещей к идеальному или необходимому, сущего – к должному или желательному. Смысловой конструкт можно рассматривать как спроецированную на сущее оценочную шкалу, один из полюсов которой задается либо «моделью потребного будущего» ( Бернштейн, 1966), описывающей некоторое оптимальное для состояния и развития индивида состояние жизненных отношений, либо «моделью должного», описывающей вектор желательного преобразования действительности, задаваемый интериоризованными и укорененными в структуре личности ценностями (см. Леонтьев Д.А., 1996 а, б). Конструкты, строящиеся на основе личностных ценностей и черпающие свой смысл из них (например, «истинный – лживый», «красивый – безобразный»), и конструкты, ведущие свое происхождение от потребностей и оценивающие актуальное состояние жизненных отношений (например, «опасный – безопасный», «уютный – неуютный»), не различаются по характеру своего функционирования в структуре смысловой регуляции жизнедеятельности. Достаточно непосредственная связь смысловых конструктов с потребностями и личностными ценностями открывает путь косвенной диагностики последних, поскольку именно они придают конструктам как смыслообразующую, так и различительную силу. «В семьях, где деньги не являются главной ценностью жизни, позиции “богатый – бедный” не воспринимаются как противоположности…» (Берн, 1988, с. 211). Как отмечает В.Ф.Петренко, вегетарианец не будет дифференцировать животных по признаку их съедобности (1983, с. 55). А.Г.Шмелев эмпирически выявил взаимосвязь между субъективной значимостью такой смысловой координаты оценивания других людей, как «моральность», и разрешающей силой этой координаты для испытуемого; в меньшей степени удалось подтвердить гипотезу о связи различающей силы конструкта и выраженности у самого испытуемого одного из пары полярных качеств по данным групповой оценки. Характерно, что для предметного конструкта «динамизм» подобных зависимостей найдено не было (Шмелев, 1983, с. 121–125). Однако тесная связь конструктов с ценностями имеет и негативную сторону: как отмечает Г.М.Андреева (1999), по сравнению с теми искажениями информации, которые связаны с индивидуальными психологическими особенностями познающего, субъективность оценок, обусловленная влиянием социальных ценностей, гораздо больше. «Индивид неизбежно “смотрит” на социальный мир через призму определенной системы ценностей… Пока они неизменны, новая информация отбирается так, чтобы “подтвердить” структуру ценностно-нагруженных категорий. При этом могут возникать два типа ошибок: сверхвключение и сверхисключение. В первом случае в категорию включаются объекты, которые на самом деле к ней не относятся. Это происходит тогда, когда у человека есть опасение, что кто-то будет забыт при включении в негативно-нагруженную категорию. Напротив, сверхисключение имеет место тогда, когда мы имеем дело с позитивно-нагруженной категорией: наша забота теперь о том, чтобы в нее не “попал” кто-нибудь “недостойный”. Легко видеть, что наличие названных двух видов ошибок, связанных с ценностно-нагруженными категориями, во многом видоизменяет процесс категоризации и оказывает прямое воздействие на общий процесс социального познания» ( Андреева , 1999, с. 21).