Карл Викланд - Тридцать лет среди мертвых

Врач. Неужели к вам никто никогда не приходил?

Дух. Я вижу людей, но они считают меня никем. Они не замечают меня и совсем не думают обо мне. Часто я чувствую себя несчастной, иногда это чувство проходит.

Врач. Где ваша мать?

Дух. Этого я не знаю. Иногда мне хочется есть, иногда голод так силен, что я прошу людей дать мне поесть. Время от времени мне что-то дают, иногда нет. Если мне удается пробраться в кухню, я могу поесть. Тогда я ем много, а потом ухожу, и тогда я, кажется, опять в пустоте.

Врач. Где в пустоте?

Дух. Везде.

Врач. Когда вам удается поесть, вы ощущаете себя кем-то другим?

Дух. Я испытываю голод и должна что-нибудь поесть.

Врач. Где же вы добываете еду?

Дух. Это самое забавное во всем этом. Всегда счет оплачивает кто-нибудь другой, а мне ничего платить не приходится – это самое забавное. Я никогда ничего не плачу.

Иногда мне предлагают не то, что я хотела бы, но приходится это есть. Иногда после еды мне бывает так плохо, что я просто заболеваю. Если мне что-то не нравится, я морщусь. Иногда я съедаю целую гору еды, а иногда ем совсем мало.

Иногда я ощущаю себя мужчиной, а потом снова девушкой. (В зависимости от того, кого он поражает одержимостью.) Я не знаю, что со мной происходит. Почему все так странно? Я не узнаю себя.

Я брожу туда-сюда, и мне очень хотелось бы, чтобы люди заговорили со мной. Я все время говорю, но слышу только свой собственный голос. Иногда я прихожу в места, где говорят другие, я сажусь на свободное место и чувствую себя иногда – ах, я сама не знаю, как! Я чувствую себя лишь наполовину человеком – как будто я была кем-то другим.

Врач. Сколько вам лет?

Дух. Сколько мне лет? Этого я не знаю.

Врач. Вы даже не представляете себе, сколько вам лет?

Дух. В мой последний день рождения мне исполнилось девятнадцать.

Врач. У вас еще есть отец, мать или сестра?

Дух. Нет.

Врач. Где жили ваши родители?

Дух. Я не знала ни отца, ни матери.

Врач. А где же вы жили?

Дух. Я не знаю, живы ли мои отец и мать или где они вообще. Я этого никогда не знала.

Врач. Вы жили в приюте?

Дух. Я жила в детском доме вместе со многими другими детьми.

Врач. Из этих детей вы знали многих?

Дух. Там было очень много детей.

Врач. В каком городе это было?

Дух. Этого я точно не знаю. Все так странно. Что, собственно, происходит? Я чувствую себя так странно.

Врач. Да, это, должно быть, странная ситуация.

Дух. Сегодня в первый раз кто-то вообще со мной говорит. Я пришла сюда, когда вы пели о прекрасном морском береге. Мне захотелось туда, где так хорошо поют, и я пошла на звук голосов.

Врач. Мы хотим вам помочь добраться до этого чудного морского берега.

Дух. И не успела я оглянуться, как заговорила, и вы мне ответили. (Девушка вошла в медиума.) Я только могу сказать – уже целую вечность никто не говорил со мной, и если я с кем-то заговаривала, мне никто не отвечал.

Похоже, я вообще потеряла право голоса. Никто не слушал меня, когда я что-либо говорила. Это самое странное из всего, что со мной было. Это прямо-таки странно. Из дома, где я работала, я сбежала, потому что там со мной ужасно обращались.

Врач. Что же там с вами делали? Били?

Дух. Да нет, этого не было. Я работала в одной семье. В сиротском приюте я всегда очень хотела есть и вела себя, конечно, не всегда так, как полагается. И однажды пришла дама и сказала, что хочет забрать меня из приюта. Лучше бы я не соглашалась.

В приюте было не так уж плохо. Жизнь там была, конечно, не сахар, но это все же лучше, чем когда тебя каждый Божий день ругают. В приюте было много чего, что нам не нравилось, но выпадали и хорошие дни.

Эта женщина взяла меня с собой и сразу сказала мне, что я буду должна с утра до вечера читать Библию. От этого бесконечного чтения я прямо-таки заболела, и Библия мне основательно надоела.

А кроме того, она заставляла меня молиться; у меня колени были растерты в кровь, так что я едва могла ходить. Дело в том, что все время, пока я читала Писание и молилась, я должна была стоять на коленях. И она еще требовала от меня, чтобы я не ходила, а все время ползала на коленях.

Она старалась изо всех сил спасти меня. Она говорила, что я никогда не была хорошей девочкой, и если я не стану делать того, что она мне велит, то попаду в очень горячее место (ад). В приюте мы тоже молились, но руководительница приюта была очень милой женщиной. Мы молились и верили в Бога. Когда эта дама взяла меня к себе, мне было 14 лет. Это был самый несчастный день в моей жизни. Мне постоянно приходилось работать, что-нибудь делать по дому. Мне казалось, я заслуживала похвалы, но она ругала меня, говорила, что я все делаю не так, как она велит. И постоянные молитвы, и чтение Библии. Но мне это не нравилось, я не молилась. Я, конечно, вставала на колени, но ничего из того, что она мне говорила, я не воспринимала, потому что у меня страшно болели колени. Она злилась, когда я садилась на пол, и, схватив меня за волосы, ставила на колени. У нее самой была под ногами подушка, так что ей было нетрудно молиться часами. Она говорила, что я грешница, когда я падала от усталости.