Уолтер Мишел - Развитие силы воли. Уроки от автора знаменитого маршмеллоу-теста

Ваши реакции на результаты исследований нейропластичности и возможности изменять поведение, описанные в этой книге, во многом будут зависеть от ваших взглядов на то, насколько люди действительно могут контролировать и изменять свою судьбу. Есть два взаимоисключающих способа интерпретации значения этих результатов в более широком контексте. Имеет смысл использовать вашу когнитивную «холодную» систему, чтобы подумать, что значат эти результаты для вас, прежде чем делать окончательные выводы, которые ваша эмоциональная «горячая» система, вероятно, уже сделала.

Ответ на вопрос о том, является ли человеческая природа по сути «ковкой» или жесткой, вызывает давний интерес не только у ученых, но и, что важнее, у каждого из нас в повседневной жизни. Одни считают самоконтроль, силу воли, умственные способности и другие качества фиксированными и неизменными с самого начала человеческой жизни. Они узнают об экспериментальных подтверждениях того, что исполнительная функция и самоконтроль улучшаются после воспитательных вмешательств, и трактуют это как краткосрочные эффекты, вряд ли способные обеспечить долговременное изменение, как некие фокусы, которые никак не могут повлиять на врожденные качества человека. Эти люди отличаются от тех, которые смотрят на экспериментальные данные как на подтверждение своих представлений о том, что мы открыты изменениям и можем менять свои мышление и поведение, сами строить свою жизнь независимо от того, повезло нам или не повезло в лотерее ДНК.

Если эти факты помогут изменить наши теории, то открытие нейропластичности скажет нам, что человеческая натура гибче и более открыта изменениям, чем считалось до сих пор. Мы не приходим в этот мир с набором фиксированных, стабильных характеристик, определяющих наше будущее. Мы развиваемся в процессе непрерывных взаимодействий с социальной и биологической средами. Эти взаимодействия формируют наши ожидания, цели и ценности, которые направляют нас, способы интерпретации стимулов и опыта и истории жизни, что мы создаем.

Здесь полезно будет повторить слова Кауфер и Френсис из дискуссии о ролях природы и воспитания (см. главу 7), о том, что «среда может быть настолько же детерминированной, насколько раньше казался детерминированным геном, а геном может быть настолько же податливым, насколько раньше казалась податливой только внешняя среда». А основная идея этой книги в том, что на основании имеющихся научных доказательств мы можем считать себя способными активно контролировать эти взаимодействия. Это позволяет нам сохранить взгляд на человеческую натуру, в соответствии с которым мы имеем б о льший выбор и б о льшую ответственность, чем предполагали детерминистские научные концепции, господствовавшие в прошлом столетии. Они приписывали причины нашего поведения внешней среде, ДНК, подсознанию, плохому родительскому воспитанию или эволюции плюс случайности. История, рассказанная в этой книге, признаёт все эти факторы. Но в конце этой причинной цепочки находится человек, самостоятельно решающий, когда нажать на звонок.

Когда меня просят резюмировать фундаментальный вывод из исследований самоконтроля, я вспоминаю знаменитое высказывание Декарта «Cogito, ergo sum» – «Я мыслю, следовательно, я существую» [30]. То, что ученым удалось узнать о разуме, мозге и самоконтроле, позволяет нам перейти от его утверждения к следующему: «Я мыслю, следовательно, я могу изменять себя». Поскольку, изменяя свое мышление, мы можем изменять наши чувства, действия и будущее. Если это вызывает вопрос «А я действительно могу измениться?», то я отвечаю словами, которые произносил Джордж Келли в ответ на вопросы своих пациентов о том, могут ли они контролировать свою жизнь. Он пристально смотрел им в глаза и спрашивал: «А вы бы этого хотели?»

Я в особом долгу перед моими дочерьми Джуди Мишел, Ребеккой Мишел и Линдой Мишел-Эйснер, которым посвящена эта книга. В детстве они были вдохновительницами моих исследований и их первыми «субъектами», а став взрослыми, великодушно помогали мне рассказывать, как происходили эти исследования на самом деле. Моя супруга, Толеда Майерс Мишел, помогала мне мудрыми советами, редактировала мою рукопись, оказывала мне всяческую поддержку, проявляла бесконечное терпение и поощряла мои творческие усилия. Мой племянник Рол Мишел делился со мной своими научными знаниями и пристально следил за моей работой над над книгой. Рэн Хассин была одновременно и «мотором», и творческим редактором, и консультантом на всех этапах подготовки рукописи к печати. Берт Мур, мой бывший студент и помощник при проведении ранних экспериментов в Стэнфорде, ставший позже моим хорошим другом, внимательно и терпеливо читал, комментировал и перечитывал мою рукопись. Я благодарен многим моим коллегам и друзьям (слишком многим, чтобы назвать их всех поименно) за прочтение и комментирование моей рукописи, целиком или частями, иногда даже по несколько раз.