Сэм Харрис - Ложь. Почему говорить правду всегда лучше

К сожалению, наличие персонального морального кодекса нашему герою в тюрьме не поможет. Там действуют извращенные принципы и нормы, основанные на насилии, и их необходимо придерживаться, чтобы не стать жертвой. В большинстве тюрем белые, черные и латиноамериканцы ведут между собой постоянные войны. Наш молодой человек не расист и предпочел бы по-хорошему общаться со всеми заключенными, но если он не вступит в ту или иную банду, то его, скорее всего, изнасилуют и подвергнут прочим издевательствам. Не выбрать ту или иную сторону – значит превратиться в самую привлекательную жертву. Поскольку он белый, то у него, скорее всего, не останется иного пути, кроме как искать защиты у банды белых расистов.

Итак, он становится членом банды. Чтобы заслужить уважение, ему приходится одобрять поведение остальных членов, каким бы социопатическим оно ни было. Он также понимает, что должен применять насилие при малейшем намеке на провокацию: например, отвечать на словесные оскорбления физической расправой. В противном случае он рискует заслужить репутацию человека, над которым можно безнаказанно измываться. Ведь в тюрьме если ты не умеешь демонстрировать превосходящую силу, то навлекаешь на себя унижения. И вот наш молодой человек осваивает именно то поведение, что превращает любую тюрьму строгого режима в настоящий ад. К тому же он увеличивает свой срок заключения, поскольку совершает несколько тяжких преступлений, уже находясь за решеткой.

Вероятно, тюрьма нагляднее всего раскрывает силу дурных мотивов. Тем не менее во многих сферах жизни мы встречаем нормальных во всех остальных смыслах мужчин и женщин, которые попали в ту же ловушку и упорно портят этот мир. Избираемые чиновники игнорируют долгосрочные проблемы, поскольку обязаны угождать краткосрочным интересам избирателей. Прикрывась формальностями, страховщики отказывают смертельно больным пациентам в оплате лечения. Ради собственного бизнеса генеральные директора и инвестиционные банкиры идут на колоссальный риск и не обременяют себя наказанием за свои провалы. Окружные прокуроры преследуют невиновных людей, поскольку их карьера зависит от количества выигранных дел. Наше правительство ведет борьбу с наркотиками, которая обернулась насилием и прибылью для черного рынка – то есть тем, что борьба с наркотиками якобы должна была предотвращать.

Нам нужны системы, которые были бы мудрее, чем мы сами. Мы нуждаемся в институтах и культурных нормах, благодаря которым мы сможем стать честнее и этичнее, чем есть. Их разработка и внедрение, на мой взгляд, куда важнее совершенствования морального кодекса каждого отдельного человека.

5. Я журналист, поэтому во время интервью постоянно вспоминаю о ставшей классической книге Джанет Малкольм «Журналист и убийца». Должен ли я быть честен с интервьюируемым и откровенно признаваться, что использую его? Ведь я собираюсь опубликовать историю, которую он, возможно, не хотел предавать огласке? Ответ неясен. Что, если бы Трумен Капоте был честен с теми, кого опрашивал для книги «Хладнокровное убийство»? Было бы нам лучше без этой книги? Ведь если бы героев книги честно предупредили, что их информацию используют для публикации, они могли бы отказаться от общения.

Этот вопрос представляет для меня огромную сложность с точки зрения журналистской этики. Как отмечала Малкольм, между журналистом и его героями формируются странные отношения: смесь доверия и самообмана. Эту непростую взаимосвязь она изучала в захватывающей книге «Журналист и убийца» (The Journalist and the Murderer), в центре внимания которой отношения между Джо Макгиннисом, автором бестселлера «Роковое видение» (Fatal Vision), и военным врачом Джеффри Макдональдом, обвиненным в убийстве беременной жены и двух маленьких дочек.

Особый интерес в книге Малкольм представляет ее оценка этических проблем, связанных со стандартным печатным интервью:

Любой журналист – если только он не слишком глуп или самовлюблен, чтобы смотреть правде в глаза, – понимает, что с нравственной точки зрения его поступки совершенно непростительны. Он как мошенник, паразитирующий на людском тщеславии, невежестве или одиночестве, вкрадывается в доверие к человеку, а затем предает его без угрызений совести. А человек, который согласился стать героем документального произведения, после публикации статьи или книги чувствует себя как доверчивая вдова, которая однажды утром обнаруживает пропажу и прелестного юноши-любовника, и своих сбережений. Это горький урок. Журналисты, как могут, оправдывают свое вероломство. Самые напыщенные разглагольствуют о свободе слова и «праве общественности знать», наименее талантливые упоминают Искусство, а самые совестливые бормочут о заработке на хлеб насущный [20].