Вильгельм Райх - Характероанализ. Техника и основные положения для обучающихся и практикующих аналитиков

Когда в ходе лечения он начал восстанавливать свою генитальность, эрекция во время полового акта пропала. В этой генитальной фазе онанизм начинался с нормального мужского и фаллического либидо, однако возрастание удовольствия вновь вело к мазохистским фантазиям. Анализ этого резкого перехода от генитальности к мазохизму во время полового акта выявил следующий факт: до тех пор пока ощущение удовольствия было незначительным, сохранялись генитальные фантазии. Но как только удовольствие начинало усиливаться, как только возникало, по выражению пациента, чувство «таяния», он испытывал страх, судорожно сжимал ягодицы, вместо того чтобы расслабиться, и тем самым превращал удовольствие в неудовольствие. Он точно описал, что обычно оргазмически приятное чувство «таяния» воспринимал как неприятное или пугающее, он боялся, что его член растворится. Кожа члена от этого чувства может растаять, пенис – лопнуть, если и дальше будет так напряжен (что является нормальным при переходе к акме). У него было ощущение, что пенис – это наполненный жидкостью мешок, готовый лопнуть. Здесь мы имеем неопровержимое доказательство того, что при мазохизме неудовольствие не переходит в удовольствие, а как раз наоборот: вследствие специфического для мазохистского характера механизма всякое удовольствие, превышающее определенную меру, тормозится и в результате переходит в неудовольствие. Следует также упомянуть, что пациент связывал свои представления о кастрации с кожей пениса: «При этом мне становится горячо, как вареной курице, с которой можно снять кожу».

Стоящий наготове страх наказания вынуждает рассматривать ощущение «таяния» и тепла при усилении чувства удовольствия вплоть до акме как осуществление ожидаемой катастрофы с пенисом; тем самым он тормозит процесс возбуждения и чисто физиологически порождает неудовольствие, доходящее до ощущения боли. Обобщим этот процесс, который развертывается в трех фазах.

1-я фаза: «Я стремлюсь к удовольствию»;

2-я фаза: «Я „таю“, это наказание, которого я боюсь»;

3-я фаза: «Я должен подавить ощущение, чтобы спасти свой член».

Здесь напрашивается возражение. Ведь с торможением ощущения сексуального удовольствия вследствие инфантильного страха мы сталкиваемся при любом неврозе, если он не разрушил полностью генитальность. Т. е. только в этом специфический для мазохизма момент заключаться не может. Почему не каждое торможение непроизвольного усиления ощущения удовольствия ведет к развитию мазохистского аппарата? На это можно сказать следующее.

Существуют две возможности такого торможения ощущения удовольствия. «Растопляющее» ощущение удовольствия однажды было пережито без страха, позднее добавился страх, который затормозил процесс сексуального возбуждения, но удовольствие и дальше продолжало восприниматься как удовольствие. Ощущения удовольствия и неудовольствия развиваются с двух сторон. Это касается любого не мазохистского сдерживания оргазма. При мазохизме растопляющее чувство оргазмического удовольствия само воспринимается как ожидаемое нанесение вреда. Страх, пережитый в анальной области в связи с получением удовольствия, формирует психическую установку, которая заставляет воспринимать последующее генитальное удовольствие, являющееся гораздо более интенсивным, как знак повреждения и наказания.

Следовательно, мазохистский характер постоянно стремится к ожидаемому удовольствию, но снова и снова наталкивается на неудовольствие. Создается впечатление, будто он стремился к неудовольствию, тогда как на самом деле перед исполненной удовольствием целью влечения вклинился страх, который заставляет воспринимать желанное как ожидаемую опасность. Вместо конечного удовольствия возникает конечное неудовольствие.

Этим решается также проблема навязчивого повторения по ту сторону принципа удовольствия. Создается впечатление, что мазохист хочет заново пережить неприятную ситуацию. Но анализ показывает, что в действительности он стремится к первоначальной ситуации удовольствия, но постоянно наталкивается на фрустрацию, представление о наказании или страх, который вклинивается и полностью скрывает или изменяет первоначальную цель, делая ее неприятной. Таким образом, мы можем прийти к выводу, что навязчивого повторения по ту сторону принципа удовольствия не бывает, поскольку соответствующие феномены можно объяснить иначе, в рамках принципа удовольствия и страха наказания.