Диана Видра - Помощь разведенным родителям и их детям - От трагедии к надежде

Во-вторых, книга обычно исполняет свою функцию советчика и помощника только тогда, когда она обращена к эмоциям читателя, а для этого требуется особое умение обращения с языком. Какими словами могу я наилучшим образом выразить его желания, заботы и чувства? Какими словами могу я подвигнуть его к пересмотру собственных побуждений для того, чтобы в нем появились новые силы и он сумел внести изменения в свои действия? Для этого я должен хорошо знать своего собеседника, понимать его образ мышления и его язык. Но эмоциональный язык невозможно просто так перевести, его можно лишь «перенести» в другой язык, в другую культуру, в известном смысле «пересказать» (это как стихи, которые не просто переводятся на другие языки, а для того, чтобы они дошли до сердца читателя, они переписываются или пересказываются заново).

Безусловно, задание это — не просто. В Диане Видра сошлись воедино три счастливых обстоятельства: во-первых, благодаря своим переводам, она очень хорошо знает мои труды, во-вторых, она — и это особенно редкий случай — чрезвычайно хорошо знакома с психоанализом; и, наконец, сама она писательница, и это означает, что язык — это ее стихия.

Пусть же при помощи Дианы Видра как можно большему количеству матерей и отцов удастся избежать бед, которые потом стали бы непоправимыми; пусть родители, озабоченные тяжелыми жизненными обстоятельствами, почерпнут для себя и для своих детей новую надежду; и, прежде всего, пусть детям, благодаря повышенной осторожности своих родителей, с которой те теперь будут подходить к разводу и к своему поведению после развода, удастся пройти этот сложнейший жизненный отрезок, избежав слишком тяжелых и часто непоправимых душевных травм!

Гельмут ФИГДОР

«ПЕДАГОГИЧЕСКИЕ ДУХИ» ДОКТОРА ФИГДОРА

Психоанализ — та наука, которой, пожалуй, с наибольшим трудом приходилось пробивать себе дорогу в жизнь. Да и до сих пор нередко можно видеть негативное к нему отношение — от враждебного неприятия до высокомерного пренебрежения, — и это нередко даже у людей вполне образованных, не чурающихся нового знания. Причин тому несколько. Одной из основных, конечно, является то, что освобождение сексуальности из корсета моральных оценок и признание ее фундаментальной движущей жизненной силой неизбежно должно столкнуться с сопротивлением. Еще более важная причина заключается в том, что психоанализ, как известно, занимается изучением бессознательных душевных процессов, а они для тех, кто никогда не подвергался анализу и поэтому ничего не знает о своих собственных бессознательных влечениях, в лучшем случае кажутся бессмыслицей, в их глазах они недоказуемы и непонятны. Но самое главное — любое сознательное столкновение со многими из своих внутренних влечений вызывает в отдельной личности такое мучительное чувство стыда и страха, что отрицать их существование становится «необходимой» жизненной задачей. И чем конфликтнее внутренний мир человека, тем труднее ему признать справедливость открытий психоаналитической науки.

Интересно и со всем присущим ему блестящим литературным талантом писал об этом Фрейд: «В течение веков наивное самолюбие человечества вынуждено было претерпеть от науки два великих оскорбления. Первое, когда оно узнало, что земля наша не центр вселенной, а крошечная частичка мировой системы, величину которой едва можно представить. Оно связано для нас с именем Коперника, хотя подобное провозглашала уже александрийская наука. Затем второе, когда биологическое исследование уничтожило привилегию сотворения человека, указав ему на происхождение из животного мира и неискоренимость его животной природы. Эта переоценка произошла в наши дни под влиянием Ч. Дарвина, Уоллеса и их предшественников не без ожесточеннейшего сопротивления современников. Но третий, самый чувствительный удар по человеческой мании величия было суждено нанести современному психоаналитическому исследованию, которое указало «Я», что оно не является хозяином даже в своем доме, а вынуждено довольствоваться жалкими сведениями о том, что происходит в его душевной жизни бессознательно. Но и этот призыв к скромности исходит не впервые и не только от нас, психоаналитиков, однако, по-видимому, нам суждено отстаивать его самым энергичным образом и подтвердить фактами, понятными каждому». Задание, прямо сказать, не из легких.

Познания психоанализа, прочно стоящие на фундаменте фрейдовских открытий, способствовали развитию психотерапевтических методов, дающих возможность излечивать больных, страдающих неврозами, что можно считать одним из величайших достижений нашего цивилизованного века. Но и все же, психоаналитическая терапия, несомненно являясь самым эффективным оружием борьбы с невротическими заболеваниями, и по сей день продолжает оставаться делом весьма дорогостоящим, как материально, так и в отношении затрат времени. Означает ли это, что психоанализу навсегда суждено остаться наукой элитарной, доступной лишь избранным? Конечно, нет. Ведь лечение неврозов (различной тяжести) как таковых — не единственная область, где познания психоанализа приносят большую пользу. Сегодня они успешно применяются и в других областях, среди которых в последние годы на первое место выступает педагогика.