Шерри Тёркл - Живым голосом. Зачем в цифровую эру говорить и слушать

Телефонный звонок в реальном времени помогает детям осознать, что планируемые ими действия в той или иной степени влияют на других. Мама мальчика поясняет: “Позвонив по телефону, сын может услышать, что бабушка решила приготовить жареную курицу и уже поставила ее в духовку. Он может услышать, что дедушка уже купил сироп, чтобы на десерт подать его любимое мороженое”. Таким образом, мальчик, возможно, поймет, что его ждут, что будут скучать, если он не придет. Женщина добавляет, что, с момента вступления в силу новых правил, сын почти никогда не отменял подобных договоренностей.

Извинения, принесенные лично, играют не менее важную роль в деловой жизни. По словам различных менеджеров, значительная часть их работы – научить сотрудников извиняться в личном общении. Один руководитель компании признается, что от отчаяния готов кричать, причем даже на тех, кто работает у него очень давно: “Попросите прощения. Сделайте это при личной встрече. Вы были не правы. Извинитесь”. Другой руководитель полагает: если деловой человек не способен извиниться в личном разговоре, “это все равно что водить машину, не умея дать задний ход”. В сущности, это значит, что человек не может водить машину. По мнению этого менеджера, многим из его подчиненных не помешали бы уроки вождения.

Уходя от беседы к более формальному контакту, мы обкрадываем самих себя. Тревогу вызывает тот факт, что со временем это перестает нас беспокоить, – или же, что еще хуже, мы уже не видим разницы. Гретхен – студентка второго курса, с которой произошло именно это. Сидя в моем офисе, она жалуется, что ей тяжело сконцентрироваться на домашних заданиях. Проблема в соседке по комнате. Точнее, Гретхен угораздило флиртовать с бывшим парнем этой соседки. Она вовсе не хотела никому навредить, но ситуация вышла из-под контроля. Теперь этот парень использует ее в качестве оружия против соседки. Когда мы с Гретхен общаемся, заметно, что ей трудно сосредоточиться. У нее ужасные оценки. Я спрашиваю, не хочет ли она переговорить с кем-то в консультационном центре. Студентка качает головой – сначала ей нужно уладить дела с соседкой. По словам Гретхен, соседке нужны ее извинения, а также “правда и ничего, кроме правды”. Девушка добавляет: “Тогда-то я снова обрету свою концентрацию”.

Я спрашиваю Гретхен, комфортно ли ей возвращаться домой: близится время обеда, возможно, соседка уже в общежитии, находящемся примерно в десяти минутах от моего офиса. Гретхен смотрит на меня непонимающе, словно мой вопрос не имеет смысла. “Я собираюсь общаться с ней по Google Chat, – объясняет она. – Никогда не стала бы вести этот разговор вживую. Это слишком эмоциональный момент”.

Я была застигнута врасплох, когда Стивен Кольбер (в привычном образе болтливого телеведущего правых взглядов) задал мне на своем шоу довольно важный вопрос: “Разве все эти маленькие твиты, эти глоточки онлайн-общения, не сливаются в один огромный глоток настоящей беседы?” Я ответила – нет. Многочисленные глоточки общения не сливаются в глоток беседы.

Общение глоточками, возможно, сгодится для сбора разрозненных фрагментов информации или чтобы сказать: “Я думаю о тебе”. Или даже чтобы сказать: “Я люблю тебя”. А вот если речь идет об извинениях, тут глоточками делу не поможешь. Этот метод едва ли сработает, когда нас призывают взглянуть на вещи с другой точки зрения. В таких случаях мы должны слушать. Мы должны отвечать в реальном времени. В таком общении проявляется наш темперамент и характер. Мы укрепляем доверие.

Живая беседа разворачивается медленно. Она учит нас терпению. Мы прислушиваемся к тону и нюансам. А вот общаясь посредством цифровых устройств, мы приобретаем другие привычки. Увеличивая объем и скорость нашего взаимодействия в сети, мы хотим, чтобы нам ответили немедленно. В своем стремлении поскорее получить ответы мы задаем более простые вопросы; мы упрощаем свои сообщения даже на самые важные темы. Мы привыкаем к жизни, в которой нас постоянно прерывают и перебивают.

Душистым июньским вечером я опрашиваю группу из двадцати пяти молодых людей и девушек в возрасте от восемнадцати до двадцати четырех, собравшихся в Бостоне для участия в летней программе обучения. За два часа, проведенных вместе, они объясняют мне, что, если я и вправду хочу знать, как они общаются, мне следует присоединиться к их групповому чату. Они создали этот чат в приложении для мобильных телефонов под названием WhatsApp. Собеседники приглашают меня в эту группу, я принимаю приглашение, и наша встреча продолжается. Теперь мы находимся в обществе друг друга и вживую, и в сети. Картина меняется: каждый из присутствующих или “не здесь”, или куда-то собирается. Пользуясь этим приложением, молодые люди быстро переключаются с живого разговора на чат в телефонах. По меньшей мере, часть общения в чате протекает в форме изображений – карикатур, фотографий и видео, – причем многие из них являются комментариями к происходящему в помещении. По мнению студентов, эти изображения служат способом связи точно так же, как текстовые сообщения или беседа.