Шерри Тёркл - Живым голосом. Зачем в цифровую эру говорить и слушать

Каждый день мы попросту разговаривали – часами. Узнав, что папа опять на работе, старший сын Амоса Орен (ему тогда исполнилось пятнадцать месяцев) пролепетал: “Папа болтать Дэнни”. Конечно же, мы не только работали – мы обсуждали все на свете и начинали понимать образ мыслей друг друга так же хорошо, как и свой собственный. Мы научились (и часто это делали) заканчивать предложения и шутки друг друга, но при этом продолжали друг друга удивлять.

Здесь мы видим разговор не только в качестве интеллектуального двигателя, но и как способ, позволивший коллегам преодолеть границы, которые, как правило, можно стереть только при помощи любви. Беседа привела к интеллектуальному единению. Когда я рассказываю о моем нынешнем проекте, люди часто говорят: “Это так важно, что вы взялись за исследование беседы. В контексте общения беседа обладает наиболее широким диапазоном частот – это лучший способ обмениваться информацией”. Опираясь на опыт Канемана и Тверски, можно предположить, что это и вправду лучший способ обмена информацией, но ведь этим дело не ограничивается. Беседа – своего рода близость. Вы не просто получаете больше информации. Вы получаете другую информацию. А вот аргумент насчет диапазона частот не учитывает этот важный аспект.

Еще больше в нобелевской автобиографии Канемана поражает описание ритма его работы с Тверски. В 1974-м Канеман и Тверски написали статью для журнала Science , ставшую одним из основополагающих документов поведенческой экономики [223]. На создание статьи ушел год работы – по четыре-шесть часов в день. Канеман пишет: “В удачные дни мы добивались прогресса в виде одного или двух предложений”. Таким образом, приверженцы беседы, полагающие, что она ускоряет ход вещей (“Не пиши мне электронное письмо, просто подойди к моему столу и спроси – так получится быстрее!”), видят только маленькую часть того, благодаря чему живое общение обладает подобной силой. Канеман и Тверски пользовались беседой не для того, чтобы двигаться быстрее, а чтобы продвигаться вглубь.

Важно, чтобы преподаватели находили возможность объяснить студентам: неограниченная по времени беседа обладает ценностью в долгосрочной перспективе, однако в нынешних условиях крайне сложно говорить о ценности беседы для обучения, поскольку к ней трудно применить мерку продуктивности, в особенности в краткосрочной перспективе.

Адам Фальк, президент Уильямс-колледжа, решил способствовать продвижению беседы. Он объявил, что в рамках университетского образования по-настоящему важно учиться “писать эффективно, спорить убедительно, подходить к проблемам творчески”, а также “усваивать информацию и учиться самостоятельно”. Он и его коллеги разузнали, при каких условиях эти навыки развиваются лучше всего. Выяснилось, что степень их развития коррелирует с количеством времени, которое студенты проводят с педагогами: речь не о виртуальном, а о живом контакте [224].

Через год после Дня Маквикара, посвященного технологиям в образовательной сфере, было решено посвятить этот день наставничеству. Если в предыдущем году зал был полон, на этот раз он заполнился лишь наполовину. Обсуждение взаимоотношений студентов и педагогов не производит на публику того эффекта, какой дает представление новых инструментов. В ходе дискуссии о наставничестве преподаватели рассказывали, что студенты не приходят к ним в офисные часы [225], а также не являются на мероприятия, устроенные, чтобы объединить преподавателей и студентов. Годом раньше собравшиеся с большим увлечением рассуждали о приложениях, помогающих решить любые вопросы. Однако намного сложнее разбираться с проблемами, не имеющими явного решения. Наставничество как раз относится к таким проблемам. Студенты избегают преподавателей главным образом потому, что их тревожит перспектива взаимодействия с педагогами лицом к лицу.

Цви, третьекурсник из Нью-Йорка, объясняет, почему предпочитает электронную переписку живому общению с преподавателями. Беседа вызывает у него чувство неловкости, а посему он не воспринимает офисные часы как возможность попрактиковаться. Цви стратегически избегает людей, которые как раз и могли бы его многому научить:

Мне куда лучше удается писать педагогам электронные письма, чем [встречаться с ними] лицом к лицу. По-моему, я не умею как следует себя преподносить… Я пока что не чувствую себя естественно, когда нужно вести серьезный разговор [лицом к лицу]. Я предпочел бы электронную переписку.