Шерри Тёркл - Живым голосом. Зачем в цифровую эру говорить и слушать

До магистратуры Элизабет работала консультантом. Именно на этой работе многозадачность стала стилем ее жизни: “Например, я могла получать электронную почту от клиентов, проверять отраслевую информацию, чтобы вставить ее в презентацию PowerPoint для срочного совещания, искать ресторан, куда этим вечером можно отвести лучшую подругу, а при этом писать требования к программному обеспечению, которыми я и должна была сегодня заниматься. Из-за постоянной многозадачности я привыкла к поверхностному чтению”. Только теперь, вернувшись в университет, Элизабет смогла полностью осознать, как повлияли на нее годы многозадачности – годы, проведенные в режиме гипервнимания. Став магистранткой, она получает задание – прочитать отрывок из “Республики” Платона в рамках курса по этике.

По своему обыкновению я быстро пробежала глазами главу, а затем, осознав, что почти ничего не запомнила, перечитала текст и даже сделала кое-какие пометки. К сожалению, в день семинара я не захватила с собой записную книжку, и, хоть я и запомнила общий смысл главы (умеренность – хорошо; тяга к богатству – плохо), мне было трудно вспомнить более конкретные идеи, выраженные в книге. Не имея доступа к смартфону, где можно было бы найти ссылку на статью или прочитать о Платоне в “Википедии”, я не смогла участвовать в работе семинара. Всегда удобно иметь доступ к информации на устройстве, но если у меня в голове эти данные не сохранились вообще, едва ли я смогу отталкиваться от этих идей или выстраивать между ними связи, которые могли бы лечь в основу новых идей.

Из разговора с Элизабет становится ясно: поводом для беспокойства стало не только ее недовольство своей работой на семинаре. Если молодой женщине не удается “отталкиваться от этих идей или выстраивать между ними связи, которые могли бы лечь в основу новых идей”, значит, она не сможет вести разговоры определенного рода, а для нее именно эти разговоры особенно важны.

Дело в том, что внимание не является навыком, который мы осваиваем только для одной сферы деятельности. Если ваш мозг настроен на многозадачность в качестве основного подхода – то есть вы активно используете гипервнимание, – вы не сумеете сосредоточиться, даже если очень этого захотите. К примеру, вам будет трудно внимательно выслушать своих детей, когда они рвутся рассказать вам, как прошел их день в школе. Вам непросто сосредоточиться во время рабочего совещания, где выступают ваши коллеги: у вас возникнет впечатление, что они ужасно медленно говорят. Подобно тому, как у школьников не формируется навык беседы из-за отсутствия практики, студенты утрачивают способность сидеть на лекции или семинаре и следить за ходом сложных суждений. Согласно исследованиям, когда студенты смотрят образовательные видеоматериалы в сети, их внимания хватает только на шесть минут, независимо от продолжительности видео. Вот поэтому продолжительность большинства видеоматериалов для онлайн-курсов не более шести минут [188]. Однако если вы привыкли получать информацию шестиминутными “кусками”, во время более длительных презентаций вы испытываете нетерпение. Вот как одна старшекурсница характеризует вкус своих друзей к короткому и сжатому формату: “Будь у них выбор, их беседы начинались и заканчивались бы твитом”.

Марианна Вулф, когнитивный нейробиолог из Университета Тафтса, долгое время наблюдала, как ослабевает концентрация внимания у студентов, но не считала, что сама может столкнуться с этой проблемой, пока однажды не решила взяться за “Игру в бисер” своего любимого Германа Гессе. Вулф обнаружила, что не в состоянии сосредоточиться на книге. В панике она задала себе вопрос: неужели она утратила эту способность из-за долгого пребывания в сети? Признавая наличие трудностей с продолжительным чтением, Эрик Шмидт говорил: “Над этим нужно работать”. Вулф взялась за работу. Она стала исследовать, как поверхностное, беглое чтение и пролистывание влияют на нашу способность читать с глубоким вниманием – то, что она называет “глубоким чтением” [189]. Исследовательница выдвинула следующий тезис: чем больше времени вы проводите в сети, тем труднее вам достичь глубокого внимания. Виной тому – пластичность человеческого мозга: постоянно меняясь в течение жизни, он “перенастраивается” в зависимости от того, куда направлено внимание [190].

И Вулф, и Хейлс, и Шмидт отмечают существование проблемы с глубоким вниманием, но решение этой проблемы они ищут в разных направлениях. Хейлс полагает, что к этой новой сенсибильности можно найти осознанный педагогический подход. Шмидт пожимает плечами, считая, что в конце концов технологии укажут нам верное направление. Сосредоточившись на пластичности мозга, Вулф предлагает взглянуть на проблему под другим углом зрения. Ведь если мозг пластичен, это значит, что его в любом возрасте можно настроить на режим глубокого внимания. Иными словами, решив, что глубокое внимание ценно, мы можем его развивать. В сущности, именно это открыла для себя Вулф. Хотя у нее возникли трудности с чтением Гессе, она не оставила своих усилий. По словам исследовательницы, после двухнедельной тренировки она снова смогла достичь концентрации, необходимой для погружения в глубокое чтение. Опыт Вулф подсказывает нам, что можно прибегнуть к педагогической методе, поддерживающей глубокое чтение и однозадачность. Однако если мы ценим эти навыки, нам нужно их активно использовать.