Анастасия Богачева - Время перемен. Как принять изменения в своей жизни

Организм как бы вооружается, но совсем не так, как мы себе представляем, когда в спокойном состоянии пытаемся понять, что же снами произошло. Во-первых, отключаются все наносные, умозрительные правила и догмы, взамен включаются инстинкты и главный сторож нашей безопасности — страх. Именно он велит нам, наплевав на законы чести и благородства, удрать из опасного места и тем самым спасти себе жизнь. Много позже, когда адреналиновая волна схлынет, вернутся рассудок и совесть, нам будет невыносимо стыдно за позорное бегство, но это будет потом. А пока работает только инстинкт самосохранения: нет сил бороться — значит, нужно бежать. Это состояние великолепно описал Л. Толстой в «Войне и мире», в эпизоде первого боя Николая Ростова.

Именно инстинкт самосохранения мог стать причиной вашего отказа от изменений, поскольку прошлый опыт был неудачным. Помните, мы говорили о низком ресурсе? Речь сейчас о нем — об отсутствии возможности бороться. В тот момент вы не могли биться, это не хорошо и не плохо, просто факт. Не нужно обвинять себя в слабости: мало кто (за исключением разве что сотрудников МЧС и военных) постоянно готовится к возможным изменениям. Быть может, вы захотите возразить: а как же герои, которые, презрев собственную безопасность, спасали людей на пожарах и вытаскивали тонущих детей? Отвечу: у них ресурс был. Либо их понятия чести шли не от головы («так принято»), а от сердца («я не могу иначе»); либо они умели бороться (плавать, ориентироваться в дыму и т. д.).

Из выпущенного на волю инстинкта самосохранения, кстати, берет начало паника, а точнее, такие ее проявления, как неконтролируемый ужас, отсутствие рационального осмысления происходящего, стремление спастись любой ценой. Чуть позже мы рассмотрим обязательную при этом двигательную активность — и картинка станет полной.

Во-вторых, при работе рептилоидной части мозга сознание становится дискретным, отрывочным, наступает состояние аффекта. Чтобы понять, как это происходит, давайте представим человека в виде айсберга, ледяной горы, большая часть которой находится под водой. Так вот, если представить, что у человека есть видимая и невидимая части, то та, которая «над водой», будет рационально-рассудочной. Это факты, логика, доказательства и прочие доводы разума. А та, что «под водой», будет эмоциональной: желания, мечты, инстинкты, предрассудки, страхи. По законам физики, перевешивает большая часть, значит, эмоции всегда преобладают над рассудком. Вот вам и аффект: ярость зашкалила, отключила мозг, человек совершил преступление, а когда эмоции схлынули, горько в этом раскаивается. Если продолжать сравнение сайсбергом, то чем глубже «под воду» в невидимую часть — тем меньше человек знает о собственных комплексах и страхах. В «мирное» время они никак себя не проявляют, а в момент, когда неокортекс передает управление организмом рептилоидной части, происходит такой выброс из глубин подсознания, что можно только диву даваться.

Именно на этом этапе происходит огромное количество ссор, высказывание заслуженных и незаслуженных обвинений, когда каждая сторона подсознательно пытается свалить ответственность за изменения на кого-то другого. Например, муж потерял работу, а жена набрасывается на него с упреками: «Да что ж ты за бездельник такой! Все у тебя из рук валится, за что ни возьмешься! Неужели не мог поднапрячься?!» У мужа и так настроение отвратительное, а тут еще и самолюбие задето («бездельник»), и он огрызается в ответ: «На себя посмотри, распустеха! Опять в доме не убрано!» При чем тут уборка — уже не суть, важно зацепиться за что-нибудь, а дальше пошло-поехало.

На стадии эмоционального всплеска начинаются необоснованные придирки, вызванные боязнью лицом к лицу столкнуться спрямым источником перемен и потому проявляющиеся в срыве раздражения на тех, кто заведомо не даст сдачи. Очень люблю вспоминать старый анекдот, когда начальник лишил мужа премии, тот вернулся домой злой, а чтобы жена за деньги не ругала, сразу высказал ей, что борщ несоленый. Жена увидела, что с мужем спорить невозможно, поскольку он и без того сердитый, и сорвала свою досаду на сыне за то, что он не выучил уроки. Сын от досады пнул кота, а тот пошел и нагадил всем в тапки.

Во время эмоционального всплеска обостряются также язвительность и насмешки, скрывающие под собой стремление самоутвердиться за счет окружающих, утешить себя убеждением, что кто-то может оказаться еще более слабым. Однажды клиент, никак не решавшийся сменить работу, заявил мне, что его коллега, оказавшийся в аналогичном положении, «совсем дурачок, к гадалке пошел, своих мозгов не хватает, решил у карт спросить». Насмешка — это разновидность укуса. Улыбка вообще является производной от оскала. Вспомните фотографии собаки-«улыбаки»: собачьи улыбки — это тот же самый оскал. Так и человеческая улыбка — это производная от оскала. Она означает, что «у меня есть клыки, я силен и могу укусить, просто сейчас нам не из-за чего драться». Отсюда такая сила сатиры и насмешки: это как бы «кусь», и хотя не физический (мы же люди, а не собаки), но психологически очень неприятный. Следовательно, насмешки в момент состояния «бей» являются прямой реализацией удара.