Карл Юнг - Дух Меркурий

Из содержания двух предшествующих главок должно стать ясно, что, если бы Меркурий понимался только как Hg, не потребовалось бы всех этих иносказательных обозначений Тот факт, что необходимость в них все-таки возникает, как мы видели это уже на двух примерах («вода» и «огонь»), недвусмысленно свидетельствует о недостаточности какого-либо простого, не вызывающего разночтений термина для обозначения загадочной сущности, которую имели в виду алхимики, говоря о Меркурии. Определенно, это была ртуть — но совершенно особая ртуть, «наш» Меркурий: эссенция, влага или принцип, кроющиеся за химическим элементом «ртуть» или где-то внутри него,— именно то непостижимое, завораживающее, раздражающее и ускользающее нечто, которое притягивает к себе бессознательную проекцию «Философский» Меркурий, этот «servus fugitivus» (беглый раб) или «cervus fugitivus» (бегущий олень), есть в высшей степени насыщенное бессознательное содержание, которое, как можно видеть уже по двум предшествующим главкам, угрожает разветвиться в целый пучок всеобъемлющих психологических проблем. Понятие опасным образом разбухает, делается все более растяжимым, и мы начинаем подозревать, что растяжению этому конца-края не будет. Вот почему мы не хотели бы на основании нескольких приведенных выше намеков раньше времени привязывать это понятие к какому-то определенному значению, но для начала удовольствуемся констатацией того, что «философский» Меркурий, столь дорогой сердцу алхимика как арканная субстанция превращения, явно представляет собой проекцию бессознательного, каковая имеет место всякий раз, когда пытливый ум, поглощенный исследованием какой-либо неизвестной величины, выказывает недостаток необходимой самокритики

По некоторым указаниям уже можно было догадаться, что от алхимиков не ускользнула психическая природа их арканной субстанции Действительно, они прямо называют ее «духом» и «душой» Но поскольку понятия эти — особенно в более ранние времена — всегда отличались большой неоднозначностью, нам следует всякий раз подходить к ним критически и с долей осмотрительности, если только мы хотим с достаточной надежностью установить, что именно подразумевалось в языке алхимии под терминами «spiritus» и «anima».

Предшественниками алхимического Меркурия в его воздушном обличьи были Гермес, изначально божество ветра, и соответствующий ему египетский бог Тот, который все души «заставляет дышать» [56] Это свойство Меркурия отмечается в Aurora consurgens II в Art aurtf I, p 190 «Quinto mense spiracula facit» (На пятом месяце он отверзает [у зародыша] ноздри) Термины pneuma и spiritus неоднократно используются в наших текстах в первоначальном конкретном смысле «веяния», «дуновения воздуха». Так что, когда в «Rosarium philosophorum» (XV в.) [57] Ros phil в Art aunf II, p 252 и 271 Меркурий описывается как дух «aereus» (воздушный) и «volans» (летающий), а у Хогеланде (XVI в ) — как «totus aereus et spiritualis» (всецело воздушный и духовный) [58] De alch diff в Theatr chem (1602) I, p 183 , то подразумевается прежде всего именно газообразное агрегатное состояние вещества. Нечто похожее означает поэтическое выражение «serenitas аёгеа» (воздушная безмятежность) в так называемом «Ripley Scrowie» [59] XVI в British Museum, MS Additional 10302 и слова того же автора о превращении Меркурия в воздух [60] Ripley, Opera, p 35 . Меркурий — «lapis elevatus cum vento» (ветром поднятый камень) [61] Tractatus aureus в Mus herm , p 39 a . В выражении «spintuale corpus» (духовное тело) тоже вряд ли имеется в виду нечто большее, чем просто «воздух» [62] Ros phil в Art aunf II, p 282 f , как и в определении «spiritus visibilis. tamen impalpabilis» (дух видимый, но неосязаемый) [63] Basilius Valentinus, Practice в Muf herm, p 404 , стоит лишь вспомнить об упоминавшейся уже парообразной природе Меркурия. По-видимому, даже выражение «spiritus prae cunctis valde purus» (всех и вся чистотою превосходящий дух) [64] Introitus ар , 1 с , p 654 едва ли могло означать что-то большее. А вот эпитет «incombustibilis» (несожигаемый) [65] Ros phil в Art aunf II, p 252 уже вызывает некоторые сомнения, поскольку этот термин часто использовался синонимично с «incorruptibilis» (нетленный), означая тогда «вечный», как мы это еще увидим. Пенот (XVI в ), ученик Парацельса, акцентирует телесный аспект, утверждая, что Меркурий есть «не что иное как дух мира, ставший в земле телесным» [66] XVI в «Nihil est aliud quam spintus mundi corporeus in venire terrae factus» (Additio в Theatr chem, 1602, I, p 681 ) . Это высказывание как ничто другое демонстрирует немыслимую для современного мышления контаминацию двух различных миров, духа и материи, ибо для средневекового человека spiritus mundi был не просто каким-то проникающим газом, но и господствующим над природой «мировым духом». С аналогичными трудностями мы сталкиваемся и когда другой автор, Милиус, в своей «Philosophia reformata» называет Меркурия «средней субстанцией» (media substantia) [67] р 183 , каковая явно синонимична его же понятию «anima media natura» (души как средней природы), ибо Меркурий в глазах Милиуса — это «spiritus et anima corporum» [дух и душа тел] [68] р 19 и 308 [передано по смыслу] .