Карл Юнг: Структура души

Психика как отражение мира и человека — это предмет такой безграничной сложности, что ее можно наблюдать и изучать с самых разных сторон. Душа ставит перед нами ту же проблему, что и мир: поскольку систематическое изучение мира лежит за пределами наших возможностей, мы вынуждены довольствоваться практическими методами и выбирать те его аспекты, которые нас особенно интересуют. Каждый выбирает себе приглянувшийся сегмент мира и создает свой частный мирок, часто наглухо отгороженный от остальных, так что через какое-то время его создателю начинает казаться, будто он постиг смысл и структуру целого. Но конечное не может объять бесконечного. Мир психических явлений составляет лишь часть мира как целого, и именно по этой причине кажется, что его легче понять, чем универсум. Однако, при этом забывается, что психика есть единственный феномен, который дан нам непосредственно и почему является sine qua nоn [1] Непременным условием (лат.). — Прим. пер. всего опыта.

Единственное, что переживается нами непосредственно, — это содержания сознания. Говоря так, я не пытаюсь свести "мир" к нашему "представлению" ("idea") о нем. Но я хочу подчеркнуть этим то, что с другой позиции можно было бы выразить, сказав: жизнь есть функция атомов углерода. Эта аналогия раскрывает скромные возможности взгляда специалиста, в рамках которых я вынужден оставаться, пытаясь предложить любое объяснение мира или даже части его.

Разумеется, моя точка зрения является психологической; более того, она совпадает с позицией практикующего психолога, задача которого в том, чтобы как можно быстрее разобраться в хаотической путанице сложных душевных состояний. Такой взгляд по необходимости должен сильно отличаться от точки зрения академического психолога, имеющего возможность в тиши своей лаборатории не спеша изучать изолированные психические процессы. Это различие примерно такого же плана, как между хирургом и гистологом. Кроме того, я не похож и па философа, который считает своим долгом сказать о том, каковы вещи "в себе", и являются ли они абсолютными или нет. Мой предмет лежит целиком в границах опыта.

Моя главная потребность — понять сложные состояния и смочь рассказать о них. Я должен уметь дифференцировать различные группы психических событий. Поскольку мне необходимо достичь взаимопонимания с моим пациентом, проводимое разграничение не должно быть произвольным. Поэтому мне приходится опираться на простые схемы, которые, с одной стороны, удовлетворительно отражают эмпирические факты, а с другой — связывают их с общеизвестными вещами и потому встречают одобрение.

Итак, если мы собираемся классифицировать содержания сознания, то начнем, согласно традиции, с утверждения: Nihil est in intellectu, quod поп antea fuerit in sensu [2] Нет ничего в сознании, чего бы не было раньше в ощущении (лат.). .

Кажется, что сознание вливается в нас извне в форме чувственных перцепций (sense-perceptions) [3] В отечественной психологии это соответствует ощущениям и неосмысленным восприятиям. — Прим. пер . Мы видим, слышим, чувствуем вкус и запах мира, и таким образом сознаем его. Эти перцепции сообщают нам о том, что нечто существует. Но они не говорят нам, что существует. О последнем мы узнаем не от перцепции, но благодаря процессу апперцепции, который имеет чрезвычайно сложную структуру. Это не значит, что чувственная перцепция совсем уж проста, однако ее сложность скорее физиологическая, нежели психическая. Сложность же апперцепции, напротив, именно психическая. Мы можем обнаружить в апперцепции взаимодействие целого ряда психических процессов. Допустим, мы слышим звук, природа которого кажется нам незнакомой. Спустя какое-то время нам становится ясно, что этот своеобразный звук, должно быть, исходит от пузырьков воздуха в трубах центрального отопления: мы узнали звук. Эго узнавание имеет своим источником процесс, называемый нами мышлением. Именно мышление говорит нам, чем нечто является.

Я только что назвал звук "своеобразным". В тех случаях, когда я характеризую нечто как "своеобразное", то ссылаюсь на особый чувственный тон, которым обладает это нечто. Чувственный тон подразумевает оценивание (evaluation).

Процесс узнавания можно представить себе, по существу, как установление сходства и различия с помощью памяти. Если я, к примеру, вижу огонь, световой стимул несет мне сообщение: "огонь". Так как в моей памяти всегда наготове бесчисленное множество мнемических образов огня, они вступают во взаимодействие с только что воспринятым мною образом огня, и в результате процесса сличения (то есть установления сходства и различия) его с ними наступает узнавание. Иначе говоря, я окончательно определяю специфичность этого индивидуального образа в моем сознании. В обыденной речи этот процесс называют мышлением.