Эдвард Слингерленд - И не пытайтесь! Древняя мудрость, современная наука и искусство спонтанности

В последние десятилетия все больше западных философов и социологов ставят эту теорию под сомнение по причинам, которые, надеюсь, теперь ясны. Наше рассудочное мышление не имеет ни силы, ни выносливости, достаточных, чтобы круглосуточно держать в узде чувственное. Людей выматывают всего пятнадцать минут тестов Струпа или других испытаний когнитивного контроля. А представьте, что будет после целого дня испытаний!

Гораздо вероятнее, что переход к цивилизации (от лат. civitas – “город-государство”) подготовило не сознательное подавление животных эмоций, а эмоциональное обучение: перенаправление и “облагораживание” инстинктов посредством рассудочного мышления. Мы становимся агрессивными, если кто-либо причиняет травму нам или нашему родственнику. Культура или религия может научить нас реагировать таким же образом, если что-нибудь угрожает нашей нации, то есть не связанным кровным родством людям, которых я скорее всего никогда не встречу лично. Согласно этому взгляду, чтобы принудить множество незнакомцев кооперировать, нужен не бесконечный ряд новых законов и институтов, а выработка общих ценностей . Законам вы просто подчиняетесь, а ценности просто чувствуете . Будучи усвоенными, ценности функционируют так же, как другие формы чувственного мышления: быстро, автоматически, бессознательно. Похоже, парадокс у-вэй возник как естественное следствие превращения охотников и собирателей в земледельцев и горожан.

Роберт Фрэнк, экономист из Корнелльского университета, коротко и ясно объяснил, почему это может быть так. Он одним из первых отверг теории о доминировании рассудка, признав “стратегическую роль эмоций” {174} 174 См.: Frank 1988; Frank 2001. . Большинство коллег Фрэнка считали, что в основе общественного сотрудничества лежат в первую очередь рациональные мотивы личной выгоды, которыми можно управлять с помощью нужных внешних стимулов. Если вы не хотите, чтобы люди совершали поступки икс , то есть нечто, что им нравится и приносит удовлетворение, скажем, уровня 1, нужно издать закон, предусматривающий за поступки икс наказание со значением большим, нежели 1. Получаем кооперацию.

Проблема, по Фрэнку, в том, что множество вариантов взаимодействия (все проекты, требующие доверия, и экономический обмен, и преданность своим возлюбленным, супругам и друзьям) не могут направляться исключительно рассудком {175} 175 Frank 1988: 255. . Фрэнк утверждал, что иррациональность в таких ситуациях есть единственный путь к кооперации и именно в эмоциях (любовь, благодарность, негодование, зависть, гнев, честь, преданность) берет начало этот тип иррациональности.

Рассмотрим простую сделку. Скажем, я пообещаю вам пять кур за то, что вы неделю будете работать на моей ферме, а неделю спустя отдаю лишь трех. Если вы действуете абсолютно рационально, то возьмете трех кур и уйдете восвояси. Почему? Риск погибнуть или получить увечье в драке не стоит двух кур. К сожалению, действуя абсолютно рационально, вы превратите себя в экономического мальчика для битья. Зачем мне давать вам столько, сколько я обещал, если я знаю, что вы возьмете то, что дадут? Теперь представьте, что вы вместо этого выражаете праведное негодование. Я понимаю, что если попытаюсь дать вам меньше обещанного, вы слетите с катушек и поведете себя иррационально агрессивно. И такой человек, скорее всего, будет получать столько кур, сколько ему обещано.

Та же логика применяется в игре “Ультиматум”, которую мы обсуждали выше. Если мне дадут 100 долларов с условием разделить эти деньги с вами и я предложу вам 1 доллар, чтобы оставить себе остальное, вы разозлитесь и зарубите сделку, несмотря на то, что разумно было бы взять 1 доллар. Куры или доллары, не важно: Фрэнк указывает на то, что общественное сотрудничество невозможно, если за ним не стоят мощные эмоции, которые заставляют быть честным.

В этом смысле эмоции в краткосрочной перспективе иррациональны (приносят больше убытков, чем прибыли), однако рациональны в долгосрочной (уменьшают в итоге затраты). Однако эмоции приносят пользу, лишь если они действительно иррациональны и искренни. Мое праведное негодование выступает эффективным фактором сдерживания только тогда, когда оно действительно может привести к иррациональному насилию. Иными словами, я могу рассчитывать на выгоду в долгосрочной перспективе, лишь если я не рассчитываю на выгоду. Ничего не напоминает?