Филип Тетлок - Думай медленно — предсказывай точно. Искусство и наука предвидеть опасность

Я считаю критику Канемана и Талеба самым серьезным вызовом идее суперпрогнозирования. Мы достаточно далеки друг от друга эмпирически и достаточно близки друг к другу философски, чтобы между нами было возможно общение и даже сотрудничество.

Чтобы убедиться, насколько мы близки, давайте рассмотрим бюрократическую записку, которая никогда бы не попала в анналы истории, если бы не время ее появления. В апреле 2001 года министр обороны Дональд Рамсфелд отослал докладную записку президенту Джорджу У. Бушу и вице-президенту Дику Чейни. «Я наткнулся на заметку о сложности предсказания будущего, — написал Рамсфелд, — и подумал, что вам может быть интересно с ней ознакомиться» [215]. «Заметка» обращает внимание на стратегическую ситуацию в начале каждой декады между 1900 и 2000 годом и демонстрирует, что в каждом случае реальность за десять лет претерпевает драматические изменения. «Все это ведет к тому, что я совершенно не уверен, каким будет 2010 год, — заключает автор заметки, Линтон Уэллс, — но я уверен, что он будет совсем не похож на то, что мы ожидаем, и нужно учитывать это при планировании».

Мысли на тему четырехлетнего прогноза Министерства обороны 2001 года

Если бы вы занимались обеспечением политики безопасности главной мировой супердержавы в 1900 году, вы были бы британцем и с опаской смотрели бы на своего давнего противника — Францию.

К 1910 году вы были бы в союзнических отношениях с Францией, а вашим противником была бы Германия.

К 1920 году Первая мировая война была бы уже окончена и выиграна, и вы были бы вовлечены в гонку морских вооружений с прежними союзниками — США и Японией.

К 1930 году уже вступили в действие договоры по ограничению морских вооружений, началась Великая депрессия, а оборонный план включал пункт «никакой войны в течение 10 лет».

Девять лет спустя началась Вторая мировая война.

К 1950 году Британия больше не была величайшей мировой державой, наступил атомный век, а в Корее развернулась «опосредованная война».

Спустя десять лет политика была сосредоточена на «отставании по ракетам», стратегическая парадигма смещалась от доктрины «массированного возмездия» к стратегии «гибкого реагирования», и очень мало кто слышал о Вьетнаме.

К 1970 году наше вмешательство во Вьетнаме уже достигло пика и пошло на спад, мы вступили в период разрядки в отношениях с Советами и умасливали шаха как нашего протеже в Персидском заливе.

К 1980 году советские войска были в Афганистане, Иран бился в корчах революции, шли разговоры об «измельчавшей военной силе» и «окне уязвимости», США были самой крупной нацией-кредитором в истории.

К 1990-му Советский Союз от распада отделял год, американские войска в пустыне были готовы показать, что они вовсе не измельчали, США стали самой крупной нацией-должником в истории и практически никто не слышал об интернете.

Десять лет спустя Варшава была столицей НАТО, асимметричные угрозы вышли за пределы географии и происходившие параллельно революции в информации, биотехнологиях, робототехнике, нанотехнологиях и источниках энергии высокой плотности предвозвещали изменения, практически не поддающиеся прогнозированию.

Все это ведет к тому, что я совершенно не уверен, каким будет 2010 год, но я уверен, что он будет совсем не похож на то, что мы ожидаем, и мы должны учитывать это при планировании.

Ровно через пять месяцев после того, как Рамсфелд отправил свою докладную записку, группа террористов врезалась на самолетах в башни-близнецы и Пентагон. Десятилетие, последовавшее за этим, снова совершенно не было похоже на то, чего на его пороге ожидали носители общественного мнения.

И Талеб, и Канеман, и я согласны: нет никаких свидетельств того, что экономические или геополитические прогнозисты могут дать прогноз на десять лет вперед, кроме до боли очевидного: «Будут конфликты». И еще могут быть случайные попадания в цель, неизбежные каждый раз, когда множество прогнозистов делает множество предсказаний. Эти границы прогнозируемости — предсказуемые результаты динамики эффекта бабочки нелинейных систем. В моем исследовании EPJ точность предсказаний экспертов окончательно скатывалась к случайности при прогнозах на пять лет вперед. И в то же время такой вид прогнозирования распространен, в том числе в организациях, которым следовало бы быть осмотрительнее. Каждые четыре года Конгресс требует, чтобы Министерство обороны выдавало прогноз на обстановку национальной безопасности. «Огромные усилия вкладываются в четырехлетний прогноз Министерства обороны», — заметил Ричард Данциг, бывший министр военно-морских сил [216]. Именно это ритуальное задание вызвало интеллектуальный бунт Лина Уэллса и побудило его написать заметку.