Филип Тетлок - Думай медленно — предсказывай точно. Искусство и наука предвидеть опасность

Хотел бы я, чтобы это была моя заслуга. Наши продвинутые руководства побуждают прогнозистов прокручивать в голове заданные вопросы и прикидывать, как ответы могли бы измениться, если бы, скажем, временные рамки вопроса составляли не двенадцать, а шесть месяцев, или если бы плановая цена нефти была на 10 % ниже, или существовала бы какая-нибудь другая относящаяся к вопросу вариация. Прокручивание в голове подобных мыслительных экспериментов — хороший способ провести стресс-тест адекватности вашей ментальной модели проблемы и убедиться, что у вас есть чувствительность к масштабу. Но на самом деле суперпрогнозисты сами говорили о проблемах нечувствительности к масштабу, пусть и не использовали конкретно этот термин, еще до того, как мы начали его изучать. Их мышление являлось источником информации для наших руководств в той же степени, в какой наши руководства послужили источником информации для их мышления.

Мне кажется, что некоторые суперпрогнозисты так хорошо поднаторели в поправках системы 2 — научились, например, делать шаг назад и смотреть на вопрос со стороны, — что эти приемы стали привычными. По сути дела, они оказались частью их системы 1. Вы можете подумать, что это очень странно, но на самом деле все не так уж необычно. Любая гольфистка может вспомнить, как в первый раз стояла у колышка с мячом и ей говорили согнуть колени, слегка склонить голову, приподнять одно плечо, опустить второе, задрать локоть… Поначалу делать это было неудобно, требовался сознательный контроль. Когда она встала перед меткой второй раз, ей пришлось напрячься, чтобы мысленно повторить весь список: «Согнуть колени, склонить голову, приподнять плечо…» И даже сделав огромное сознательное усилие, она все равно что-то пропустила — и ее поправили. На третий раз ситуация была такой же. Но постепенно становилось легче. Человек, который регулярно играет в гольф, постепенно загружает все эти инструкции в систему 1 — и в итоге у него получается изящно. Неважно, насколько сложно дело и сколько мысленных усилий оно требует: готовка, ходьба под парусом, хирургия, оперное пение, управление реактивными истребителями, — сознательная практика может превратить его в вашу вторую натуру. Наблюдали, как ребенок пытается выговорить первые слова и ухватить смысл предложения? А когда-то вы тоже были на его месте. К счастью, теперь, чтобы понять смысл данного предложения, вам не требуется прикладывать столько усилий.

В течение какого времени суперпрогнозисты могут преодолевать законы психологического притяжения? Ответ зависит от того, насколько тяжел их когнитивный груз. Превращение сознательной корректировки системы 2 в бессознательные операции системы 1 может значительно этот груз облегчить. Также это под силу компьютерным программам, разработанным суперпрогнозистами, — например, программе выбора новых источников Дага Лорча, которая помогает бороться с тяготением системы 1 к единомышленникам. И все равно суперпрогнозирование остается тяжелой работой. Те, кто выполняет ее хорошо, осознают хрупкость своих успехов. Они понимают, что могут споткнуться. И когда это происходит, они поднимаются, пытаются извлечь из происшедшего правильные уроки и продолжают прогнозировать.

Однако один мой друг и коллега не столь впечатлен суперпрогнозистами, как я. Вообще-то он считает, что вся моя исследовательская программа бессмысленна.

Нассим Талеб — бывший трейдер с Уолл-стрит, чьи размышления по поводу неопределенности и вероятности послужили основой трех потрясающе авторитетных книг и ввели в обиход выражение «черный лебедь».

Для тех, кто незнаком с концепцией: представьте, что вы европеец, который живет четыре века назад. До настоящего момента вы повидали множество лебедей. И все они были белыми. Если бы вас попросили описать всех возможных лебедей, которых вы могли бы встретить за свою жизнь, вы, вероятно, вообразили бы лебедей разного размера и формы, но все они были бы белыми, потому что этому научил вас опыт. Но тут из Австралии возвращается корабль. И на его борту находится лебедь — черный лебедь. Вы потрясены. Поэтому «черный лебедь» — блистательная метафора события, находящегося так далеко за пределами нашего опыта, что мы просто не можем его себе представить.

Но Талеба интересует не только удивление. Черный лебедь должен иметь ударную силу. Талеб настаивает, что черные лебеди — и только они! — определяют курс истории. «История и общество не ползут, — писал он, — они перемещаются скачками» [210].