Мария-Луиза Франц: “Золотой осел" Апулея

Апулей сначала пошел в школу в Карфагене, а затем в Афинах, где он изучал философию и риторику и стал одним из единомышленников Плутарха. Он стремился получить посвящение в как можно больше тайных культов, и благодаря своей семье ему удалось получить доступ к ним. Он был, вероятно, посвящен в Элевсинские мистерии, он ходил в пещеру Трофония, а затем путешествовал по Малой Азии в поисках других мистических культов — вероятно, митраистских.

Из работ Апулея полностью сохранились только его «Апология», несколько философских эссе, и этот роман [20] У нас есть фрагменты других работ Апулея и выдержки из самых известных его лекций, которые, однако, не относятся к настоящему исследованию. Cp. Florides and Opuscules et Fragments Philosophiques. . Из-за своих порнографических эпизодов, «Золотой осёл» был любимым чтением всех бедных монахов и послушников в монастырях в средние века. Они переписывали её, получая оттуда всю запретную информацию и, благодаря этой привычке, книга, к счастью, сохранились до наших дней.

Чтобы подойти к содержанию романа, нам сейчас нужно кратко рассмотреть философские идеи автора, особенно те, которые относятся к его теории человеческой души. Как параллель плутархову De Genio Socratis, Апулей вывел свои собственные идеи под названием De Deo Socratis. В этой работе о сократовском даймоне [21] Cf. Frank Regen, Apuleius Philosophicus Platonicus. Автор учитывает весь материал, не воспринимая, впрочем, Апулея слишком серьезно. он развивает очень интересную теорию, суть которой такова: Олимпийские боги, в которых люди должны были верить в те времена, были, как он говорит, слишком далеко, чтобы эмоционально беспокоиться о человеке. Зевс иногда посматривал вниз, так сказать, и если все было уж очень плохо, он посылал молнию, но в ином случае Боги не заботились о человеческих делах каким-либо эмоциональным образом. Человек не может, следовательно, общаться с олимпийскими богами по поводу своих маленьких печалей и того, что можно назвать своими эмоциями и чувствами. Посредниками в таком общении выступили daimones, демоны, в положительном смысле этого слова. Много позже, эти daimones стали архетипическими моделями существ, ставших в христианстве ангелами. Они донесли молитвы человеческих существ до олимпийских богов, и вмешивались там и сям в качестве посыльных.

В отличие от олимпийских богов, daimones могли быть эмоционально тронуты. Они могли показать жалость или гнев, и были, так сказать, озабочены человеческими делами, и на них можно было повлиять. Используя магию или молитву, можно было оказать на них положительное или отрицательное воздействие. Но кроме того, у каждого был свой idios daimon — свой собственный даймон. Я не говорю «демон»: это слово вызывает негативные ассоциации, что было бы неправильно в нашем контексте, поскольку мы имеем дело с поздним периодом времени — но даймон, греческое слово, который Апулей вполне адекватно переводит на латынь как «гений». С точки зрения Юнга, можно сказать, что это предсознательная форма индивидуальности — предсознательное эго и предсознательная самость — и ядро всей личности.

В Риме человек в свой день рождения приносил жертву своему личному гению, чтобы он мог принести еще один хороший год. Гений делал человека genialis — сверкающим духовностью и жизнью. Естественно, корень этого слова также имеет отношение к genus — сексу — потому он делал мужчину или женщину сексуально сильными, способными к действию, духовно плодовитыми. Он делал человека остроумным, приводил его в хорошее настроение, заставлял его излучать жизненность и чувствовать себя счастливо живым во всех областях — творчески гениальным. Наше конкретное использование слова «гений» очень ограничено. Что же касается женщин, они наделены женским психическим ядром, juno, вместо genius [22] Jane С. Nitzsche, The Genius Figure in Antiquity and the Middle Ages, chapter 1. .

Если человек культивировал своего даймона, genius-juno, ведя правильную с моральной и религиозной точки зрения жизнь, то, согласно Апулею, он развивал его после своей смерти в положительный образ, который он называет lar. Лары, как римские пенаты, являются домашними богами. В римском доме памяти умершего еще поклонялись. Сын выливал вино для ларов, которые жили в маленьких статуэтках домашних богов, обычно стоявших у очага, которые также олицетворяли духов мертвых. Они должны были повышать плодовитость семьи и защищать дом от повреждения огнем или водой. Они наблюдали за потомками в этом месте как защитники-духи предков. Если человек пренебрегал своим idios daimon, то, согласно Апулею, он становился после смерти лярвой, призраком, злым духом. Поскольку такие духи приносили одержимость и болезни, они должны были быть изгнаны.