• Я не могу творчески мыслить.
• Я хочу творчески мыслить.
• Я могу творчески мыслить.
• Я способен творчески мыслить.
• Я должен творчески мыслить.
• Мне нужно творчески мыслить.
• Я буду творчески мыслить.
Если вы потратите несколько секунд и произнесете приведенные выше предложения так, будто они справедливы для вас (обращаясь при этом к субъективным ощущениям), то обнаружите, что каждое слово резко меняет ваше восприятие отношения к результату — начать мыслить творчески. Ощущение «Я хочу творчески мыслить» сильно отличается от ощущения «Я буду творчески мыслить». Первое предполагает желание, второе — определенность, и есть существенная разница в уровне активного участия. Для большинства людей «Я хочу творчески мыслить», несомненно, более пассивно, чем «Я буду творчески мыслить».
Проверьте это на себе. Подумайте о чем-то, что вам «нужно», потом скажите себе, что это сделать «следует». Как меняется субъективное ощущение? Затем выберите то, что выполнить «следует», и скажите себе, что вам это «нужно». Как изменится ощущение на этот раз?
Подобное упражнение дает представление о том, что человеку нужно изменить. Например, если бы он сказал: «Да, я уверен, что мог бы более творчески мыслить, учитывая то, что знаю сейчас», это не значит, что он станет более креативным: просто теперь это вполне вероятно {6} .
Возможно, вы читали классическую книгу Джорджа Оруэлла «1984», где основное внимание уделяется тому, как можно ввести людей в заблуждение и убедить в чем-то языковыми средствами: политическая сила постепенно меняла определения, цензурировала речь и создавала термины. В этой истории каждая морфологическая единица имела строгое определение. Например, употреблять слово «свободный» можно было только в выражениях «поле, свободное от сорняков» и «собака, свободная от блох». Больше не было обозначения таких понятий, как политическая или научная свобода либо способность свободно мыслить. Все это имело определенную цель: чтобы люди расхотели мыслить самостоятельно и быть независимыми, а правительство могло легко их контролировать. Но это вымысел.
А вот то, что специалисты по языку в современной полиции разработали сложный протокол «благодетельной цензуры» {7} (по выражению историка Дианы Равич), вовсе не выдумка. Политкорректные «школьные советы, комитеты по вопросам предвзятости и чуткости» теперь просматривают, вырезают и цензурируют все, что, по их мнению, содержит потенциально оскорбительные слова, темы и образы.
Ниже дан интересный рисунок, совершенно нейтральный и политкорректный с культурной, этнической, религиозной, политической и гендерной точек зрения. Пожалуйста, наслаждайтесь.
В своей книге The Language Police («Полиция языка») Равич раскрывает, насколько абсурдными стали цензоры, отвечающие за политкорректность. Ниже приведен типичный список инструкций для издателей о том, что им нельзя публиковать {8} .
• Женщин нельзя изображать занятыми домашними делами или ухаживающими за кем-то.
• Мужчины не могут быть юристами, врачами или сантехниками. Они должны быть помощниками в воспитании.
• Старики не должны быть слабыми или зависимыми; они должны бегать трусцой или ремонтировать крышу.
• Сюжет, разворачивающийся в горах, дискриминирует студентов из равнинной части страны.
• Детей нельзя показывать непослушными или конфликтующими со взрослыми.
• Торты упоминать запрещено, потому что они неполезны.
• Слово «джунгли» неправильное, нужно говорить «тропический лес».
• Не разрешено использовать выражение «пища для души».
• Не должно быть ни вдов, ни домохозяек.
Обратите внимание, что политкорректные выражения озвучивают то, «чего нет». Это не хижина. Это маленький домик. Он не старик. Гор нет. Тортов не существует. Джунглей не бывает. И так далее. Эти обороты искажают язык, чтобы избежать обидных моментов. Даже фразу «мозговой штурм» осудили как оскорбительную для людей, страдающих судорогами. В результате такой политкоррекции языка свободная речь стала ограниченной, а наше мировоззрение превратилось во фрагментированное, мелкое и ложное.
Глава 13. Вы становитесь тем, кем притворяетесь
Мы не потому перестаем играть, что постарели; мы стареем, потому что перестаем играть.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу