Симона Мацлиах-Ханох - Сказки обратимой смерти. Депрессия как целительная сила

И возрождение Красной Шапочки из волчьего брюха, как и возрождение Адама и Евы из Рая на Землю, не требует ответа на вопрос, а требуют лишь обязательной постановки данного вопроса. Потому что снаружи волчьей утробы, по ту сторону депрессии, извне первородного райского чрева – за пределами всего этого начинается жизнь, начинается путешествие длиной в человеческую жизнь, весь смысл которого – поиск ответа на все тот же вопрос.

И поэтому, когда в буддизме говорится «Я – ничто», когда Ницше говорит «Я – всё»; когда Дедал в романе Джойса утверждает, что он не должен своему другу денег, которые занял у него вчера, так как сегодня он уже абсолютно другой человек; когда Инанна-свет садится на трон Эрешкигаль-темноты и говорит ей: «Я – это ты», – все они в определенном смысле утверждают одно и то же.

Наелся волк и улегся опять в постель, заснул и стал громко-прегромко храпеть. А проходил в ту пору мимо дома охотник и подумал: «Как, однако, старуха сильно храпит, надо будет посмотреть, может, ей надо чем помочь». И он вошел к ней в комнату, подходит к постели, глядь – а там волк лежит.

– А-а! Вот ты где, старый греховодник! – сказал он, – Я уж давненько тебя разыскиваю.

И он хотел было уже нацелиться в него из ружья, да подумал, что волк, может быть, съел бабушку, а ее можно еще спасти; он не стал стрелять, а взял ножницы и начал вспарывать брюхо спящему волку. Сделал он несколько надрезов, видит, просвечивает красная шапочка, надрезал еще, и выскочила оттуда девочка и закричала:

– Ах, как я испугалась, как было у волка в брюхе темно-темно!

Выбралась потом оттуда и старая бабушка, жива-живехонька, еле могла отдышаться. А Красная Шапочка притащила поскорее больших камней, и набили они ими брюхо волку. Тут проснулся он, хотел было убежать, но камни были такие тяжелые, что он тотчас упал, тут ему и конец настал.

Давайте попытаемся поместить охотника, условно, разумеется, в соответствующий уголок души; – охотник является человечной, окультуренной стороной дикого волка, и он, так же как волк, принадлежит бабушке: не случайно он, не раздумывая, привычно, заходит в бабушкину избушку; он считает своей обязанностью охранять старушку. Он отлично знает и самого волка, ведь их поединок длится уже не один день.

Теперь, когда Красная Шапочка испытала свою внутреннюю волчью сущность до предела, она готова вывернуть ее, как чулок, выйти из нее и испытать ее противоположность – ее охотничью изнанку.

Охотники/охотницы нашей души (к примеру, Артемида с колчаном смертоносных стрел) – это тот душевный элемент, который надолго бросает нас, когда мы находимся в тяжелом душевном состоянии, но он же – и та сила, которая побуждает нас к действию. Возвращение этой силы в нашу жизнь означает и подтверждает окончание депрессивного периода ухода в себя и наше возвращение к действию, хотя мы еще покрыты толстым слоем пыли подземелья, как Инанна, или липким содержимым волчьего брюха, как Красная Шапочка, чтобы заметить, что что-то внутри нас уже сдвинулось.

«Каждую неделю я буду определять для себя опасное поле боя небольших размеров, которое должна буду захватить, – описывала Сильвия Плат свои маленькие шаги по пути к выздоровлению. – Сначала я не могла спать без таблеток, а теперь могу. Сначала я не могла видеть девочек в офисе без того, чтобы меня атаковала слабость, а теперь могу. Я уже в состоянии написать письмо, приготовить вкусную запеканку. Пусть маленькие, но победы!» [65]

Только немногие версии – в основном, последние (например, братьев Гримм) – заканчиваются смертью волка; и тем самым абсолютная победа одного обусловлена абсолютным искоренением другого. Но в лесах подсознания это почти невозможно, да и совершенно не нужно. Охотник и волк, две витальные составные одной души, являются законными и жизненно необходимыми обитателями бабушкиного леса, а значит, и внучка, гуляющая по лесным тропам и собирающая лесные цветы, непременно должна встретить их обоих.

Когда мы – девочки слабых мам и больных бабушек – натыкаемся на нашего внутреннего хищника, существует большая вероятность, что эта встреча окажется настолько мощной, что отзовется в нашей душе депрессией. Но плохо той, кто, отправляясь в свой внутренний лес, не готова предстать пред своим внутренним волком; без него не состоится конфликт, необходимый для перемен, а без перемен мы так и останемся в застое – состоянии, которое во многом противоположно жизни.