Андрей Фурсов - Хозяева и бенефициары глобального хаоса. Как победить в битве за будущее

– Что вы стали играть?

– Джазовые вещи, исполнявшиеся оркестрами Александра Цфасмана, Эдди Рознера, Александра Варламова. Композиции американских джазистов Harlem Nocturne и Petite Fleur. Исполняли хабанеру, а кроме того – танго, фокстрот, твист, шейк, буги-вуги.

– Творчество Леонида Утесова вас не вдохновляло?

– Советский джаз нам нравился очень выборочно. А «деревенский джаз» Утесова мы вообще не воспринимали – считали пародией. От музыки из фильма «Веселые ребята» тоже были не в восторге. Сами, помимо всего прочего, слушали оркестр Олега Лундстрема, лучшие вещи которого были обработкой композиций зарубежных музыкантов.

– Получается, что больше всего вас привлекала зарубежная музыка?

– Нам нравилась искренняя, талантливая, яркая музыка, которая выделялась на общем сером фоне и заставляла нас подняться над болотом окружающей повседневности. Не наша вина, что в стране ее было немного.

– А что-то свое делать не пробовали?

– Конечно, пытались придумывать и исполнять свои вещи. Кстати, мощнейшим толчком для этого стало событие, имевшее просто грандиозное значение для нас и всего города. В ДК показали американскую киноленту «Серенада солнечной долины», благодаря чему мы впервые увидели и услышали оркестр Гленна Миллера. В фильме прозвучало лишь четыре композиции, но этого было достаточно, чтобы внести свежую струю в серую жизнь провинциального городка. Все как будто проснулись от спячки. До этого я и представить себе не мог, что музыка способна так вдохновлять.

Понятно, что такое событие не мог пропустить и Лера Сальников. Его коллектив моментально преобразился и стал точь-в-точь как оркестр Гленна Миллера – и по составу инструментов, и по оформлению выступлений, и по внешнему виду. Когда они сыграли композиции из «Серенады солнечной долины» на концерте, весь город просто лежал от восхищения. Впоследствии я неоднократно слышал, как эти вещи исполняли известные советские оркестры, в частности, Лундстрема. У Леры было ничуть не хуже, а по отдельным параметрам даже лучше. Единственной проблемой был английский язык: в городе его почти не знали – тогда повсеместно учили немецкий, и, соответственно, вокальные партии солисты исполняли «на рыбе». А где «напрашивалось» – вставляли созвучные хулиганские фразы на русском.

– Вы тоже исполняли Гленна Миллера?

– Очевидно, что наш небольшой коллектив не мог добиться такого же звучания, ведь для этого пришлось бы создавать биг-бэнд с определенным составом инструментов. Скажем, у Миллера только саксофонов было пять. Тем не менее, мы играли свои версии In the Mood и Chattanooga Choo Choo. Получилось очень интересно, своеобразно и заводило публику, но походило скорее на рок, чем на джаз.

– Вы были стилягами, как и Лера?

– Мы старались выглядеть еще более вызывающе.

– И никто этим не возмущался?

– Стиляги появились после Всемирного фестиваля молодежи и студентов, который прошел в 1957 году в Москве. В нашем городке никаких гонений на них не было. Мы слышали о показательных порках в столице, но в Кольчугино никто никого не трогал. Даже напротив – и Леру на заводе, и нас в школе активно поддерживали. А городские власти ничего не имели против. Кстати, и чиновники союзного значения, которые периодически посещали кольчугинские заводы с рабочими визитами, не выражали какого-то недовольства. Впоследствии благодаря их протекциям часть музыкантов оркестра при «Электрокабеле» перебралась в Москву, Ленинград и другие крупные города, где выступали в известных оркестрах и ансамблях.

– А что стало с Лерой Сальниковым?

– Он трагически погиб, после чего в прежнем виде его оркестр перестал существовать. К сожалению, и некоторые другие талантливые музыканты из его коллектива, такие как Стас Струнин, не дожили до старости. По разным причинам. Но обо всем этом я узнал намного позже. А пока, в 1963 году, когда я окончил школу, мы впервые услышали The Beatles по «Голосу Америки». Радиостанцию глушили, и «снять» с нее что-то было невозможно. И почти сразу же я ушел в армию.

– Потерянные годы?

– Нисколько. Я попал в Восточную Германию, где в тот момент был настоящий бум джаза и рок-н-ролла. Эту музыку свободно крутили по радио, а кое-что даже выпускали на виниле. С концертами сюда приезжали известные на весь мир артисты, например, Луис Армстронг. На его выступление, к сожалению, я не попал, но купил сразу же выпущенную после этого в ГДР пластинку Кроме того, там выходил журнал Rithmus in Blut, рассказывавший о самых ярких деятелях мира музыки того времени. Я стал покупать его тематические выпуски, посвященные Луису Армстронгу, Элвису Пресли, другим гениальным музыкантам. Правда, потом все пластинки и журналы, которые мне удалось собрать в учебке в городке Альтенграбов, свистнул кто-то из дембелей.