Игнатий Журавлев - Взламывая психологию

Если эмоции по-разному описываются на языке семантических универсалий, значит, сами они не являются универсальными, т. е. представители разных культур испытывают их по-разному. По мнению Вежбицкой, эмоции нельзя идентифицировать без помощи слов, а слова всегда принадлежат какой-то конкретной культуре.

Центральное противоречие в теории Вежбицкой заключается в том, что она отстаивает «психологическое единство» человечества, доказывая существование семантических универсалий, но демонстрирует при этом, что субъективный опыт представителей разных культур описывается на языке универсалий по-разному.

С точки зрения теории речевой деятельности, слово не «присоединяется» к «готовому» чувству или мысли лишь для того, чтобы их обозначить. Скорее, слово – это культурная рамка, формирующая чувство или мысль в ходе их обозначения. При помощи слов мы также упорядочиваем субъективный опыт, делая его более доступным сознательному контролю. Поэтому неспособность вербализовать эмоции ( алекситимия ) сопровождается нарушением их регуляции.

Связь между словом и чувством – камень преткновения не только для психологии и лингвистики, но и для современной философии. Так, согласно Л. Витгенштейну, нельзя овладеть психологическими понятиями, полагаясь лишь на собственный опыт. Например, понимать, что тебе больно, можно лишь научившись конвенциональному употреблению слова «боль».

Согласно гипотезе лингвистической относительности , восприятие, мышление и даже эмоции человека определяются структурой языка, на котором он говорит. Связь между мышлением и языком подчеркивали многие ученые XIX и XX веков, включая В. фон Гумбольдта, Ф. Боаса и Э. Сепира, однако в первую очередь идея лингвистической относительности (принцип лингвистического релятивизма) ассоциируется с именем американца Бенджамина Ли Уорфа (1897–1941).

Бенджамин Ли Уорф не имел научной степени в лингвистике, однако современники считали его выдающимся специалистом по языкам американских индейцев. Работая в страховой компании, Уорф изучил эти языки во время своих многочисленных поездок. Он прослушал в Йельском университете лекции Э. Сепира, который впоследствии всячески поддерживал его исследования.

Изучая языки коренных американцев (в частности, язык хопи), Уорф пришел к выводу, что человек выделяет в мире явлений те или иные категории не потому, что они самоочевидны, а потому, что они «навязываются» ему языком. Например, русский или английский язык позволяет представить процессы как объекты: словосочетания «пять дней» или «пять шагов» строятся по аналогии с конструкцией «пять яблок». Язык хопи такого не позволяет: с обозначениями процессов в нем сочетаются только порядковые, а не количественные числительные («пятый шаг», «десятый день»). Поэтому, согласно Уорфу, индейцы хопи воспринимают отрезки времени как повторные воплощения одной сущности: десятый день – это десятое повторение одного и того же дня. Отсюда – циклическое восприятие времени, мифы и ритуалы, в которых индейцы вновь и вновь разыгрывают одни и те же события.

Многие ученые (Э. Малотки, Э. Леннеберг, С. Пинкер и др.) ставили под сомнение выводы Уорфа и факты, на которые он ссылался. Другие (Дж. Лакофф, С. Левинсон, Дж. Люси) придерживаются мягкой версии гипотезы, утверждая, что язык влияет на мышление, но в ограниченной степени.

С точки зрения деятельностного подхода в психолингвистике, в формах языка закрепляются формы предметной деятельности. Хотя психические процессы опосредуются языком (речью), за различиями в психологии представителей разных культур стоят не разные языки, а разные условия предметной деятельности.

В ходе развития любая высшая структура реорганизует и подчиняет себе низшие. Если вы уже научились читать, вам крайне сложно будет воспринять этот текст как совокупность ничего не значащих крючков. По мнению Л. С. Выготского, слово является не источником развития психики, а его венцом. Значит, овладев языком, мы уже не можем мыслить как бессловесные существа.