Геральд Хютер - Спасите игру! Ведь жизнь — это не просто функция

Найти внутреннюю связь со святыней и осознать себя тем, кто на собственном опыте убеждается в осмысленности бытия смертного существа, сопоставляя его с бессмертием божества; осознать меру собственной ценности — да ведь это важнейшие мотивы, чтобы придать своей жизни чуть больше игровой лёгкости. Тот, кто осознаёт самоценность и осмысленность его души или бытия, в жизненной игре не будет придавать чересчур большое значение своему Я. Такой человек не будет забывать, что в любом его действии или поступке присутствует глубокое измерение души или самости. Святое, или божественное, измерение снова и снова являет себя в игре жизни.

Мы стремимся к развитию, стремимся к расцвету, а потому хотим — и можем! — проживать жизнь как игру, пробуя разные варианты и делая ходы. Если при этом мы соизмеряем нашу жизнь с Богом или с богами, руководствуемся примером святых — это просто духовный вариант культуры игрового искусства жизни, которому мы и посвятили эту последнюю главу нашей книги. Может статься, нам отчасти удалось выразить в этом очерке душевную красоту подлинно верующего, способного встретить улыбкой любую грань, любую сторону жизни — в том числе и тот момент этой яркой и многообразной игры, когда она подходит к своему концу.

На протяжении всей жизни наш мозг сохраняет способность к обучению. Благодаря этому мы в состоянии выстраивать жизнь согласно нашим собственным представлениям. В то же время глобальная коммуникационная сеть позволяет нам распространять эти представления повсеместно и сообщать их кому угодно. Так же, как и наши предки, мы передаём нашим потомкам из поколения в поколение не только знания и умения, но и свои представления о добре и зле. Нам приходится это делать, поскольку в мозге человека имеются лишь рудиментарные генетически запрограммированные поведенческие стереотипы, определяющие наши реакции и поведение, и мы вынуждены учиться жить у других — или выдумывать что-то самостоятельно.

Конечно, пытаясь построить жизнь — в том числе совместную жизнь с другими людьми — на основе определённых представлений, можно и ошибиться. В этом случае вместо долгосрочных решений мы получаем многочисленные проблемы и не можем справиться с ними, исходя из ранее достигнутых ранее представлений и выработанных на их основе стратегий. Приходится признавать свою ошибку. Так было у наших предков, и нашим потомкам тоже никак не избежать этого пути. Однако, ошибаясь и заблуждаясь, мы учимся, как надо действовать.

Это процесс долгий и болезненный. Но на какую эпоху в истории человечества ни посмотри — так всегда было. Истины на все времена, вечные догмы, тысячелетние царства — все они после краткого периода эйфории приходили в упадок, оставляя после себя страх и страдание, разрушение и опустошение, подавление и преследование. И чтобы преодолеть эти догмы, человечеству не раз приходилось начинать всё сначала.

Однако теперь, познакомившись с принципами функционирования человеческого мозга, мы понимаем, что страх, страдание, нужда, травмы — а также стремление к их преодолению — самые плохие советчики в поисках долговременных и эффективных решений, каких только можно придумать. Под их влиянием мы очень легко возвращаемся к представлениям, которые, казалось, уже опробованы и отвергнуты, но зато обещают быстрый выход из нужды и бедствий. Обычно это не очень сложные представления, зато однозначные и целенаправленные; не очень продуманные, зато прагматичные и доступные для понимания. Поэтому с ними обычно получается зайти так же далеко, как и раньше, причём меняются только отношения власти и господства, отчего процесс идёт даже быстрее, чем раньше, эффективнее и целенаправленнее. И только если ситуация войны или социальных бедствий всё ещё сохраняется, социальное развитие действительно имеет шанс приблизиться к тому, что представляло собой первоначальную цель всех усилий: сделать общество более безопасным, более благополучным, более свободным — а возможно, и более удобным.

Только если бедствия удалось преодолеть и страх перед ними уже не так силён, чтобы полностью определять поступки людей, наш мозг создаёт условия, позволяющие находить новые, комплексные, полноценные и долговременные решения. Только тогда мы обретаем способность развивать идеи, которые раньше нам и в голову не приходили. Видимыми становятся феномены и процессы, которых прежде никто не замечал; начинают вырабатываться ясные представления о том, что и почему нас беспокоит, что нам действительно нужно и что же по-настоящему важно. Такие фазы в истории человечества чрезвычайно интересны, и именно в такой фазе мы находимся сейчас, по крайней мере, если говорить о мире Запада.