Элизабет Лукас - Источники осознанной жизни. Преврати проблемы в ресурсы

– Можно я возьму рассказ с собой? – спросила она наконец охрипшим голосом, из которого исчезли интонации протеста. – Чтобы я ни дня не забывала присматриваться к чуду, которое мне даровано.

– Конечно, – ответила я и сделала для нее ксерокопию.

Все кончилось тем, что спустя непродолжительное время женщина отыскала для себя в одном из уголков своего «постинсультного острова» задачу, которая пришлась ей – точнее, ее душе – как по мерке. Она взяла на себя работу по сбору исторических фактов и дат с целью составления подробной хроники того места, где возник и существовал их орден. Эта задача требовала больших временных затрат и скрупулезности, и бывшая школьная руководительница, привыкшая к кропотливому труду и по-прежнему заряженная энергией, могла превосходно с ней справиться.

Но содержит ли рассказ де Мелло, наряду с глубоким и мудрым поучением, и какое-то обещание ? Я думаю, да, только боюсь, что оно далеко не так утешительно, как предыдущие. Его можно было бы сформулировать следующим образом: «Когда-нибудь, возможно лишь в конце жизни, вы поймете, сколько чудесных шансов предоставляла вам та жизненная почва, по которой вы так долго и так невнимательно ходили». Может быть, милосердный смысл обещания состоит в том, что нам дано будет это понять хотя бы в конце жизни – все же лучше, чем никогда .

Пожар

Однажды ночью в доме начался пожар. Пламя распространялось быстро, и родители вместе с детьми выскочили на улицу. Со стороны зрелище пожара производило ужасающее впечатление. Вдруг семья обнаружила, что с ними нет самого младшего, пятилетнего мальчика. А горящий дом уже напоминал раскаленную печь, и вернуться в него на поиски было немыслимо. Тут на верхнем этаже открылось окно – ребенок звал на помощь! Заметив его, отец крикнул: «Прыгай!» Из-за дыма и огня мальчик ничего не мог рассмотреть, но он услышал голос отца и отозвался: «Папа, я тебя не вижу!» Тогда отец крикнул снова: «Зато я тебя вижу, этого достаточно. Прыгай!» Ребенок прыгнул и очутился, здоровый и невредимый, в объятиях ловко поймавшего его отца.

Из книги Леона-Жозефа Сюэнана «Прожить каждый день по-христиански» (Léon-Joseph Suenens. Täglich christlich leben)

Крик о помощи – импульс, побуждающий к проявлению милосердия. В то же время это стартовое условие для любого врачебно-психотерапевтического вмешательства. Правда, совсем не обязательно, чтобы его издавали голосовые связки. Физические и психические симптомы тоже могут быть криком о помощи, как и неуместная, неадекватная, агрессивная – одним словом, «психически ненормальная» – манера поведения.

Возможности окружающих, к которым обращен этот крик, колеблются в широком диапазоне между полным бессилием и принятием самых эффективных мер. Чаще всего встречается комбинация того и другого: хотя окружающие и могут предпринять некоторые шаги для спасения и защиты нуждающегося в помощи человека, однако и сам он должен внести свой вклад, проделать свою часть работы, которую за него никто больше не сделает. Эта комбинация характерна для тех случаев врачебной практики, когда исключительно важная роль отводится образу жизни пациента, его воле к жизни вообще, а также для психотерапевтического лечения, которое еще больше нуждается в сотрудничестве пациента и в его готовности «обратиться в другую веру». Без собственного вклада пациента – в смысле самовоспитания, самопреодоления, самокоррекции – восстановление его физического и психического здоровья недостижимо.

История, приведенная выше, дает наглядное представление об этих взаимных условиях. Нельзя сказать, что отец, оказавшийся перед лицом возможной гибели сына в огне, совершенно бессилен, и нельзя сказать, что он располагает всеми необходимыми «средствами спасения». Он может поймать ребенка своими сильными руками, но не может вынести его из раскаленной печи. Мальчик должен прыгнуть. Это его обязательный вклад. И он должен внести свою часть первым – прыгнуть, прежде чем отец сможет его поймать. Он должен оказать доверие авансом , иначе его поглотит огонь. Поэтому в ответ на крик о помощи он получает инструкцию по осуществлению собственного вклада в дело своего спасения, сжатую до одного слова: «Прыгай!»

В принципе, этого было бы достаточно для успеха любой спасательной акции, если бы между инструкцией и ее выполнением не вкрадывалось серьезное препятствие. Как хорошо знакомо нам это препятствие по психотерапевтической врачебной практике! У него есть эмоциональная и когнитивная сторона. Эмоциональное воздействие состоит в нарастании страхов у нуждающегося в помощи человека. Когнитивное – в потере способности ясно видеть ситуацию. Дрожа от страха и с повязкой на глазах, терпящий бедствие человек медлит с выполнением инструкции и тем самым обрекает себя на гибель. В данной истории страх ребенка скорее угадывается, а ограниченность его поля зрения называется прямо: он видит только дым и огонь. Как не подумать при этом о людях, терпящих самые разные страдания и не видящих вокруг себя ничего, кроме «дыма и огня»? Отталкиваясь от крайне напряженного момента, когда жизнь ребенка висит на волоске, поучение этой истории, подобно кинокамере, резко взмывает вверх и высвечивает широкую панораму, выходит на метауровень: «Когда ты ничего больше не видишь, хотя бы один человек видит тебя и этого достаточно. Когда ты никого больше не любишь, хотя бы один человек любит тебя – и этого достаточно. Когда ты ни во что больше не веришь, хотя бы один человек верит в тебя – и этого достаточно. Прыгай, несмотря на страх и слепоту, прыгай с абсолютным и безусловным доверием!»